Рубаи. Полное собрание

853. Недоговоренность порождает множество догадок. Чего двадцать и чего шестьдесят? О. Румер предположил, что — винных кубков:

Пред взором милых глаз, огнем вина объятый,
Под плеск ладоней в пляс лети стопой крылатой!
В десятом кубке прок, ей-ей же, невелик:
Чтоб жажду утолить, готовь шестидесятый.

А. Ш. Шахвердов, комментируя его перевод (Омар Хайям. Рубаи. Л., 1986. С. 271), пишет: «В оригинале речь идет, вероятно, о числе прожитых лет». Не исключено. А что, если это количество зрителей, аккомпанирующих плясуну хлопаньем в ладоши?

Многозначность текста в данном случае случайна. Это явный экспромт, произнесенный в понятной слушателям ситуации.

856. По критерию: вес = 472, 93-е место. См. также № 684.

«Коль не сама Любовь, то, право, кто же ты?..»

Драматическая история любви немолодого поэта к ветреной красавице. Большинство этих стихов практически неизвестно даже персидским читателям. И никто, кажется, не замечал раньше, что они являются фрагментами единого сюжета.

858. В третьей строке слегка пародируется двойная адресация, принятая в суфийской лирике, где по видимости стихи обращены к возлюбленной, а на самом деле — к Богу. Здесь — наоборот.

861. Первую строку можно читать по-разному: «С какой стороны, из какой страны ты пришла?» либо «Чьими руками ты создана?». В существующих переводах встречаются оба варианта.

По критерию: вес = 466, 98-е место.

862. Только математику и геометру (кем и был Хайям) мог прийти в голову такой причудливый образ.

Заметим, этот образ прямо соответствовал его научным изысканиям: он вплотную приблизился к решению проблемы бесконечно малых, т. е. к интегральному и дифференциальному исчислению, более чем на 500 лет опередив свое время. И все же надо быть не только математиком, но и поэтом, чтобы вообразить настолько «бесконечно малую» окружность, что внутри не помещается даже точка ее центра:

Неужели в окружности рта не вмещалась
Та точка, что из окружности наружу была вытеснена?

865. Если обратиться к переносному смыслу использованных Хайямом шахматных терминов, последнюю строку можно перевести так: «И — пал, лицом к лицу с владычицей своей».

866. В Издании 1959 г. авторы подстрочника так перевели окончание четверостишия: «Она бросила на меня взгляд и ушла, как будто говоря: „Сделай добро и брось в воду“». В примечании — оговорка, что это, видимо, пословица, смысл которой с веками утерян. Поэты-переводчики, пользовавшиеся этим подстрочником, пытались придать «пословице» осмысленность, например: «Сделай добро и брось в поток, чтобы людям волны умчали» (В. Державин).

Но дело в том, что «как будто говоря» — перевод не очень верный, ошибочный чуть-чуть, ровно настолько, чтобы направить всех по ложному пути. Правильней было бы: «попросту говоря» или «ну вот!» как вступление к авторской оценке ситуации: «Сделай добро… и брось в воду!». Как наше: «Из жара — да вдруг в холод!» Ведь красавица не только «бросила на меня взгляд», но, увы, «и ушла».

867. Существует в рукописях также четверостишие, составленное из начала этого рубаи и завершения рубаи № 740. Это составное рубаи присутствует в переводах Г. Плисецкого.

869. «… ручка… ножка…» Один ревнитель точности возмущался: в персидской поэзии не приняты эти уменьшительные формы. Верно. В оригинале их действительно нет. Но я- то перевожу на русский. Представьте, читатель, такой оборот: «Ах, поцеловать бы мне твою ногу!..»

872. О разнице между простым лалом (шпинелью) и яхонтом (настоящим рубином) см. примеч. к № 559.

879. По критерию: вес = 988, 2-е место. Претендент на авторство: Султан Бабар.

884. Локоны возлюбленной — путы для Сердца. Здесь автор, как бы полагая эту метафору самоочевидной, развивает ее дальше.

885. В оригинале: «он/она», что позволяет адресовать четверостишие как Богу, так и красавице. В переводе использовано «ты» для сохранения двойной адресации.

886. Это необычное четверостишие присутствует только в рукописи 1851 г. B. N. S. P. 1458 (Национальная библиотека, Париж). Несмотря на такое позднее время создания, она достойна внимания, поскольку в ней есть стихи, которые появились однажды в списке XV в. — и потом 400 лет нигде больше не встречались; есть и уникальные стихи. Судя по всему, она является выпиской из неизвестной нам древней рукописи.

Шариат запрещал изображение людей, поэтому возник особый вид искусства — рисование буквенными знаками, надписями (примерно с XVI в. этот запрет на практике стал игнорироваться, рисование надписями сохранилось только в оформлении монет и священных текстов, откуда следует, что четверостишие действительно древнее)… Здесь мы видим еще более условный ход: описан процесс такого рисования. Алеф и лям — названия букв А и Л. «Портрет» героини постепенно образует арабское слово («Аллах»), которое в этой рукописи выглядит так:

Остается только добавить воображением глаза, овал лица…

Четверостишие крамольно не только тем, что именно слово «Аллах» оказывается портретом героини. Многие суры Корана начинаются загадочными сочетаниями букв, в которых мусульманские вероучители предполагают глубочайший мистический смысл. Расшифровки их являлись предметами богословских споров. Вот одна из этих аббревиатур: «Алеф лям мим ра», в первых ее буквах предполагают слова: «Я — Аллах…» Автор четверостишия как бы забыл про мистический трепет, который должен возникать при упоминании пары букв «алеф» и «лям».

891. Зухра — легендарная красавица, хитростью выведавшая у ангелов заклинание, чтобы живой вознестись на небо. После вознесения, прощенная за свой проступок, она стала музыкантшей на божественных пирах. Ее именем названа прекрасная планета (Венера). Появление имени «Зухра» в стихах всегда ставит вопрос: на какую деталь этой легенды намекается?

Во всех известных нам переводах «Зухра» — синоним красавицы. В результате во втором двустишии звучит простое повторение образа из первого двустишия — огрех, недостойный большого поэта. Но если предположить, что «Зухра» здесь — планета Венера, возникает емкий образ, построенный на далеко разнесенных параллелях: от Венеры песчинка — к лику Земли, от умершей красавицы пылинка — к челу