ждала своего назначенного спасителя. Он должен был вскорости подъехать к месту ее заточения на маленькой проворной машинке, и тогда главное будет громко кричать, чтобы он услышал ее сквозь шум мотора. Он отбуксирует «феррари» и вызволит ее из зиндана. Ждать оставалось совсем недолго. Что-то заурчало, и Пелагея напрягла слух. Но это был ее желудок, который очень хотел кушать. Нужно было отвлечься на что-нибудь приятное. Помечтать, например.
Пелагея очень хотела выйти замуж. Лучше за миллионера. Но при этом не извращенца, не алкоголика и не бабника. Миллионеров через ее руки прошло много. Миллионеров-чиновников, миллионеров- нефтяников, миллионеров-строителей, миллионеров-воров и миллионеров по случаю. И все сплошь с пороками развития. То есть, разглядывая их жизнь до первого миллиона, она находила незапятнанные экземпляры, но вместе с обретением капитала они непременно обзаводились пороками. Иногда она проклинала свой дар, из-за которого не могла слепо следовать сиюминутным чувствам, как это делали нормальные люди. Вроде вот он, симпатичный, еще не лысый, лишь однажды разведенный, с едва намечающимся брюшком. Бери обнаженными руками. Но подсознание вдруг начинает рисовать картинки: он же в женском белье и с накрашенными губами над небритым подбородком. Тьфу! Или вот: высокий, стройный, немного косящий брюнет с обволакивающим бархатным баритоном. Но был трижды женат, последний раз на собственной домработнице. И впереди еще вереница браков. Долго ли, коротко ли, Пелагея пришла к выводу о том, что большие деньги наводят на людей порчу. И стала искать жениха среди экземпляров среднего класса. Но эти все норовили вскарабкаться ей на шею и устроиться у нее менеджерами, поголовно страдали бесплодием от восемнадцатичасового беспрерывного сидения на тазовых костях и размягчением мозгов от компьютерных игр.
Вещунья уже было отчаялась найти свое женское счастье. Но вот сегодня… Этот мужчина среднеазиатской наружности не на шутку ее взволновал. Его личное прошлое было чисто, как арктический снег вдали от Норильска и Воркуты.
Гордый профиль, твердый шаг, со спины — так чистый шах. Грудь развернутая, рельефная — к ней так и хотелось припасть и забыться. И руки такие властные, сильные, манящие. Этим рукам хотелось отдаться без остатка. Даже если пришлось бы надеть паранджу. Это ничего. На улице — паранджа, а дома — соблазнительная мини-юбка. Нет, не случайна их сегодняшняя встреча, не случайна. Ей надо только дождаться, когда он сам придет наведаться, и пасть в его объятия. Но придет он только к вечеру, а кушать хотелось сейчас. Ну и переодеться было бы неплохо во что-то более эротическое. И Пелагея решила выбраться, сходить в избушку, поесть, надеть черно-красное белье со стразами и потом уже залезть обратно в зиндан.
…Почетный гражданин Путяну был несказанно удивлен, когда сквозь гул мотора услышал слабые женские крики. Кричала красавица «феррари». Он заглушил поломойку и был еще более удивлен тем, что крик доносился из-под машины, ни разу на его памяти не сходившей со своего почетного места. А дальше все было так, как предвидела Пелагея. Путяну откатил «феррари» и вытащил девицу за косицу из темницы.
На крыльях ветра счастливая наперед Пелагея усвистала в свою избушку, строго-настрого наказав Владимиру Владимировичу не трогаться с места и «феррари» назад не заталкивать. Путяну так и остолбенел от открывшихся обстоятельств, от переживаний сегодняшнего дня и от опасений за день будущий. За время получасового ожидания возвращения добровольной пленницы Владимир Владимирович чуть не поседел в подмышечных впадинах. Голова его, давно уже лысая, покрылась испариной. Когда же Пелагея вновь предстала перед ним, Путяну невольно стал осенять себя крестным знамением: уходила карга каргою, а вернулась писаной красавишной. Сиганула в подземелье и велела машину на место поставить. Путяну подчинился. А напоследок услышал он приглушенный голос: «Слышь, дедуля, ты этой ночью в подвале не оставайся. Тут вся нечисть соберется. Сам Вий пожалует. Собери пожитки и дуй отсюда».
13 апреля, 16 час. 05 мин
Крысолов Лор
— Входите, милейший, входите! — приветствовал Бухтиярова Аркадий Исаакович Лор. — Признаться, заждался. Что это мы такой бледный? Куда делся наш шоколадный автозагар? Нельзя, ну нельзя так много работать. Это все от перенапряжения. Где у нас болит? Ага, вот здесь. А язычок покажите, милейший. Язычок-то какой весь обложенный. Скажите «А!» Горлышко красное, и сопельки по задней стеночке стекают. Маечку снимите и на кушеточку. Нет, штанишки расстегивать не надо, они мне не помешают, низ живота у вас и так открыт. Так-так, животик-то совсем пустой, позвоночничек прощупывается. Кушали что- нибудь с утра? Ничего не кушали. Это хорошо, значит, мы сможем взять анализики. Как у нас с мочеиспусканием? Частое, говорите… Ничего, это мы полечим. Я постучу немного. Здесь больно? А здесь? В спинку отдает? Отдает. Вот вам баночка, зайдите за ширмочку и пописайте.
Тимон зашел за ширму. Там в золоченых рамках висели многочисленные дипломы доктора Лора на трех языках: русском, английском и иврите. Вообще, когда-то доктор Лор специализировался как проктолог. Но эмигрировав в землю обетованную, Аркадий обнаружил жесточайшую конкуренцию по своей специализации: казалось, все проктологи постсоветского пространства собрались на Святой земле в погоне за задами соплеменников. И доктор Лор переквалифицировался в семейного врача. Семейных врачей тоже оказалось в избытке. Тогда Аркадий Исаакович торжественно возвратился на московскую землю, купил небольшую квартирку в «Золотых куполах», там же взял у ТСЖ в аренду на длительный срок пятьдесят квадратных метров офисной площади и стал успешно лечить все семейные недуги состоятельного населения.
— Справились, милейший? Ну тогда закройте баночку крышечкой и поставьте на тумбочку слева. Завтра посмотрю на результатик. И вам сообщу. А что это за ссадинка на локотке? Упали? Давайте мы обработаем и пластырек приклеим. День сегодня какой-то травматичный. Понятно, пятница, тринадцатое. Госпожа Пакостинен язык прикусила — распух, еле ворочается. А мадам Сало вообще крыса какая-то укусила, представляете? Швы накладывал. Хоть травмопункт открывай. А вам я скидочку сделаю, как постоянному клиенту. Пять тысяч за осмотр и анализ, а обработочка ссадины — бесплатно. Зачем же я постоянных клиентов буду грабить? Они же ко мне больше не придут, если я цены задирать начну. А сейчас рекомендую вам покушать и в постельку. Лечение завтра назначу, когда картиночку анализа увижу. Приятного аппетита и хороших снов, милейший! До звоночка!
Тимон вышел. Доктор Лор зашел за ширму, вымыл руки, вытер их о халат и задумался, глядя на баночку с бухтияровским анализом. Невнятные, но тревожные ассоциации роились в его голове… За окном как-то резко потемнело. Большая грозовая туча наползла и закрыла большую часть неба. Неожиданная резкая молния осветила все пространство, и гулким взрывом ахнул гром. «Первая гроза», — отметил Аркадий Исаакович и бросился закрывать форточку, в которую хлестал косой дождь.
Вдруг зазвонил телефон, и доктор Лор отчего-то вздрогнул.
— Алло, — вкрадчиво ответил он, увидев на экране мобильника надпись: «Неизвестно».
— Аркан? — спросили в трубке.
— Лассо, — ответил он на пароль.
— Я долго думал, — распознал он голос Иванько. — Но потерялся в догадках. Мне дали знать, что братья недовольны. Но не дали знать, чем именно. Нужна встреча.
— Жду, сейчас в самый раз, у меня пусто.
Вымокший от короткой перебежки от двери до двери Боря стоял на пороге уже через три минуты. Лицо его выражало крайнее смятение. Он шепотом — и у стен есть уши — поведал Лору и про задание Воротилкина, и про исчезновение вещуньи Пелагеи, которую он безуспешно вызванивал и высматривал последние три часа. И про белую крысу, подвешенную за хвост к ручке его квартиры. Аркадий пообещал выйти на связь с куратором-альбинатом и все выяснить, дал Иванько таблетку седуксена и стал торопливо прощаться. Но тут у Бори зазвонил телефон.
— Час от часу не легче, — простонал Борис, пытаясь пропихнуть таблетку, застрявшую где-то в горле.
«Аполлонский», — рассмотрел Аркадий надпись на экране телефона. Боря оглянулся на доктора и
