исполнителей, в том числе (Джек подумал об этом, нервно покосившись на каракули) и в его адрес.
Присев рядом с майором, Абсолют стал наблюдать за разворачивающимся действием: на сцене должен был появиться ирландец, сэр Люциус О'Триггер. И как обычно, он не появился.
— Генри, — обратился Андре к полковнику, — не сочтите за труд, прочитайте за Люциуса, чтобы остальные могли повторить свои реплики.
Со сцены зазвучал ужасающе фальшивый ирландский акцент. Андре обернулся к Джеку и, увидев выражение его лица, сказал:
— Я вас понимаю, дорогой друг. Но он обязательно будет здесь.
— Когда?
Актер, предназначавшийся на роль сэра Люциуса, после первой же репетиции неожиданно расхотел играть. Однако Андре не стал готовить нового. Он решил дождаться прибытия офицера, исполнявшего, как удалось выяснить, эту же роль в Нью-Йорке. («Увы, Джек, — заметил по сему поводу Андре, — похоже, наша постановка „Соперников“ не станет первой в стране». ) Артиста-любителя ожидали со дня на день, но он все никак не приезжал.
— Завтра.
— Но у нас же вечером спектакль.
— Джек, не переживайте. Он знает роль наизусть, так что прогон я проведу за час.
— А дуэль?
По ходу пьесы ее героям, Джеку и сэру Люциусу, предстояло скрестить шпаги из-за Лидии. При далеко не восторженном отношении к лицедейству Джек — даже при том, что ему предстояло сражаться левой рукой, — почти с нетерпением предвкушал сценическую дуэль. Большинство театральных поединков производили на него ужасающее впечатление, и от вида Меркуцио и Тибальдов, неуклюже машущих шпагами, словно палками, его мутило. Поэтому Джек тщательно подготовил для своей дуэли несколько зрелищных приемов.
— Простите, Джек. Я знаю, чего бы вам хотелось, но нам все равно придется следовать тексту пьесы. Вы только скрестите клинки, а остальные тут же вас разнимут.
Разочарованный, Джек поднялся и зашагал назад, на сцену. Приближался его следующий выход.
«И зачем я дал уговорить себя на это?» — подумал он. И тут его взору предстала истинная причина его собственной глупости. Причина, стоявшая в кулисах в новом сценическом наряде. Это платье имело особенно глубокий вырез, и она не преминула припудрить грудь, хотя ее чары не нуждались в том, чтобы их приукрашивали.
«Интересно, — задумался Джек, — для кого она так старается?»
Луиза слегка подалась вперед с веселым блеском в глазах. Младший лейтенант Энтони Гервей, исполнявший роль Акра, нашептывал ей какой-то комплимент.
Как только юный офицер покинул Луизу, чтобы выйти на сцену, Джек поспешил к девушке. Он подошел сзади, и она не заметила его приближения, поскольку смотрела в сторону подмостков.
— Можем мы встретиться сегодня вечером? — шепотом спросил он.
— Ой, Джек! — Она обернулась, встрепенувшись. — Что ты сказал?
Он продолжал говорить очень тихо:
— Сегодня вечером, Луиза. Приходи ко мне. Офицеры, с которыми я живу, будут в патруле. Мы...
Он заколебался.
Луиза вспыхнула.
— О Джек! Ты ведь знаешь, я бы с удовольствием. Но Джон назначил дополнительную репетицию, для меня и «Джулии».
Она указала на Пегги Чу, которая беззвучно проговаривала текст, стоя в кулисе напротив.
— А потом он угостит нас поздним ужином. — Луиза отвела взгляд в сторону и добавила: — Ты мог бы присоединиться к нам.
Она развернула веер и обмахнула чуть раскрасневшееся лицо. Джек так и не понял, скрывалось ли в этом излишне театральном жесте нечто большее, нежели простое равнодушие.
Джек почувствовал, как жар приливает к его щекам.
— Я не хотел бы мешать, мадам, — сказал он и слегка поклонился, но она уже направилась на сцену.
Ему как-то раз довелось присутствовать на одном подобном ужине. Но... обе Пегги, Андре да и некоторые из его товарищей-офицеров — все они были чертовски молоды! Мужчины, можно сказать, не нюхали пороху, а выросшие в тепличных условиях девицы не знали настоящей жизни.
В той компании Джека приняли радушно и уважительно. С воодушевлением пили за его здоровье. Он держался непринужденно, но со своей раненой рукой, лихорадочной бледностью и все еще отражавшейся на лице памятью о недавних испытаниях чувствовал себя старым волкодавом, которому позволили полежать у костра с резвящимися щенятами.
Говорил Джек мало, а вот пил слишком много... Особенно когда снова подметил обмен взглядами между Луизой и Джоном Андре. Конечно, флиртовала она, как это принято в обществе, со всеми без разбору. И все же Джеку казалось, что красивый молодой майор был удостоен особого внимания и с ним ветреная красавица переглядывается чаще и дольше, чем с кем-либо другим.
Сейчас, когда Джек провожал ее взглядом из кулис, сердце его билось учащенно, щеки пылали, мыслями же он возвращался в лес, в то время, которое они провели вдвоем. Каждую ночь он ложился рядом с ней у костра и свято держал слово, данное отцу Луизы. Ему вспомнился один из «титулов», полученных тогда от нее в награду.
— Глупец, — пробормотал он. — Чертов глупец!
Репетиция закончилась, и актеры, выслушав замечания и пожелания, разошлись.
Джек больше не разговаривал с Луизой, да и особого желания не имел. Он видел, как ей помогли одеться: плащ накинули поверх того самого платья с глубоким вырезом, которое было на ней при исполнении последней сцены. Надо полагать, этот сценический наряд вполне подходил и для позднего ужина.
Джек ушел, ни с кем не попрощавшись. Пребывая в некоторой растерянности, он остановился под аркой напротив театра. Возобновился снегопад, грозя превратить город в один сплошной сугроб. Пронизывающий ветер швырял колючие хлопья в лица прохожих, с трудом пробиравшихся по заметенным улицам. Нахлобучив треуголку и запахнув поплотнее шинель, Джек задумался над тем, куда же податься.
Возможность заглянуть в офицерский клуб Шестнадцатого полка имелась всегда: Джек уже провел там несколько приятных вечеров в непритязательных застольных беседах с боевыми товарищами, людьми, знакомыми ему по другим войнам и другой жизни. В конце концов, перспектива хорошо поужинать и посидеть за стаканом-другим грога в славной компании показалась ему не столь уж плохой, и Джек совсем было собрался покинуть свое ненадежное укрытие, когда дверь театра распахнулась снова, выпустив на улицу Энтони Гервея, Пегги Чу, Джона Андре и Луизу Риардон.
Непроизвольно, не успев даже задуматься о том, что делает, Джек пропустил их вперед ярдов на пятьдесят и пошел следом.
Ему неоднократно доводилось выслеживать людей на многолюдных городских улицах, и он знал, как оставаться незамеченным. Но в данном случае особой нужды в подобных предосторожностях не было: те, за кем он следил, вели себя крайне беззаботно и были полностью поглощены собой. Джек следовал за ними сначала по самой оживленной улице, а потом по извилистым боковым проулкам.
Не приходилось сомневаться в том, что веселая компания направлялась туда, где жил майор. Он снимал квартиру далеко не в столь фешенебельном районе, как Джек, ибо Андре, хотя и происходил из родовитой семьи, не располагал значительными средствами. Квартиру над пекарней майор делил еще с шестью офицерами и, как в шутку рассказывал знакомым, мог экономить на дровах, ибо жар печей первого этажа обогревал и его комнату.
Вскоре четверо молодых людей добрались до нужного дома и скрылись за дверью. Оглядевшись, Джон приметил напротив дешевую шумную таверну с выходившим на улицу закопченным окном. Устроившись там, Джек сможет вести наблюдение с удобствами, в тепле и с выпивкой. Поэтому он направился туда.
Заведение было низкопробным, рассчитанным не на офицеров, а на нижних чинов, но загулявшиеся,
