сэр, нагрянули бы испанцы?
Если испанцы и нагрянут, то с реки, а не со стороны суши, — сердито возразил ирландец.
— Нагрянут и с суши, как только проведают, что у вас нет караулов.
Трэйхерн собрался было разразиться еще одной гневной тирадой, но Бургойн его опередил:
— Вы спрашиваете, зачем мы к вам заявились? Отвечу. Мы прибыли сюда, сэр, чтобы предотвратить мятеж.
У Трэйхерна отвисла челюсть. Потом, правда, рот его захлопнулся, но и без того красная физиономия побагровела еще пуще.
— Это злостная клевета. Я устал от напраслины, которую вы, англичане, непрестанно возводите на мой полк. Бог свидетель, если бы не военная обстановка, то я…
Рука его потянулась к бедру, на каком, будь он одет, висела бы шпага. Но Бургойн предотвратил развитие ссоры, задав новый вопрос:
— Есть у вас некий лейтенант Лоусон?
— Лоусон? Да, конечно. Мой отец лично завербовал его в прошлом году, когда набирал полк. Прекрасный, опытный командир! — Ирландец воинственно выпятил грудь. — Нам повезло, что мы заполучили такого отличного офицера.
— Не сомневаюсь, — кивнул Бургойн. — И где он сейчас?
— Где и все, сэр, — раздраженно буркнул Трэйхерн. — В постели.
— Тогда, может быть, вы любезно поможете нам его разбудить?
Ворча, пыхтя и чертыхаясь, ирландский командир оделся, вывел прибывших на плац и, подведя их к приземистому строению, указал на последнюю в ряду дверь.
— Это комната Лоусона, угловая. Он делит ее с лейтенантом Тричем.
— Могу я пойти первым, сэр?
— Разумеется, Абсолют.
Джек достал пистолет и, кивком велев Уорсли и Паксли взять в руки карабины, приложил палец к губам, а затем поманил солдат за собой. Строение примыкало к бревенчатой стене форта, так что задних выходов там не имелось, однако сбоку, в торце его, было прорезано маленькое, затянутое бумагой оконце. Жестом велев Паксли оставаться под ним, Джек прокрался к входной двери и приложил к ней ухо. Изнутри доносился храп. Он повернулся, вопросительно взглянул на Бургойна, стоявшего поодаль, в пяти шагах, тоже с пистолетом в руке, и по кивку полковника дал знак Уорсли заняться левой стороной комнаты, а потом толкнул дверь.
Ворвавшись внутрь спальни, Джек бросился к правой кровати, на какой в скудно сочившемся сквозь окно свете смутно обозначалась человеческая фигура, и, уткнув в висок спящего пистолетное дуло, тихонько произнес:
— Эй, ублюдок! Подъем!
Спящий, не открывая глаз, поднял руку, коснулся металла, приставленного к его голове, и растерянно пробормотал:
— А? Какого…
Джек рывком сдернул одеяло и, захватив в кулак прядь волос, резким движением закрутил ее. Человек взвыл от боли.
— Проклятье! Что вы себе позволяете? Ох!
Джек за волосы стащил ошарашенного мужчину с постели и швырнул на пол. Прежде чем тот успел вскинуть руки, инстинктивно закрываясь от наведенного на него пистолета, лунный свет, вливавшийся через распахнутую дверь в спальню, упал на искаженное болью лицо, и Джек смог его рассмотреть.
Это был не Макклуни.
Он развернулся к соседней койке. Но Уорсли уже опустил карабин и ворошил измятые простыни. Там вовсе не было никого.
— Поймали бунтаря, лейтенант?
Джек повернулся к Бургойну, стоящему на пороге.
— Его здесь нет, сэр.
— Какого черта тут происходит?
Лейтенант Трич приходил в себя, голос его дрожал от волнения и разгорающегося гнева.
— Ш-ш-ш!
Джек для острастки махнул пистолетом и опять повернулся к двери, где уже находился и Трэйхерн.
— Где может быть сейчас Лоусон, сэр?
— Возможно, пошел отлить.
Версия казалось правдоподобной. Во всяком случае, как показал быстрый осмотр, ночных горшков под койками не имелось.
Может быть, нам всем следует войти внутрь? — подал голос Бургойн.
Джек перешел к окошку и, выдавив наружу бумагу, позвал:
— Паксли, зайди-ка.
Когда все вошли в комнату, закрыв плотно дверь, Джек снова повернулся ко все еще сидевшему на полу офицеру:
— Где Лоусон?
Понятия не имею. Перед тем как мне наконец удалось заснуть, этот малый храпел на своей койке.
Джек пощупал разворошенные денщиком простыни — они еще не остыли. Потом он услышал какой- то звук.
— Абсолют?
— Тсс!
— Следует говорить: «Тсс, сэр», — автоматически поправил Бургойн.
Воцарилась полная тишина. И Джек снова услышал звук, видимо принесенный случайным порывом ветра. Он узнал его. Не только инструмент, но и выводимую им мелодию, потому что сам напевал ее в римской таверне год тому назад.
— А ну, ребята, от души все выпьем за него… — пробормотал Джек, выпрямляясь.
— Что это?
— Якобитский гимн, сэр, — ответил он, направляясь мимо Бургойна к двери. — Доносится вроде бы со двора.
Все вывалили наружу, даже Трич в одной рубашке, и прислушались к свисту ветра.
— Там, — сказал Уорсли. — Скрипка играет там, верно?
Его палец указывал на одно из низеньких длинных строений, пристроенных к противоположной стене.
— Что там, Трэйхерн? — спросил Бургойн.
— Казармы, — прозвучал ответ.
— И вы позволяете вашим людям развлекаться по ночам?
— Не вижу в этом ничего дурного… время от времени. — Ирландец сглотнул. — Мне следует вызвать караул?
— Я думаю, если вы не против, мы поступим иначе.
Бургойн повернулся к Паксли.
— Сержант, ступай, подай сигнал эскадрону. Да, и пусть они спешатся перед воротами, чтобы производить меньше шума.
— Есть, сэр!
— Полковник, — подал голос Джек, — могу я разведать, что там да как?
— Минуточку, Абсолют. Я знаю, как вам не терпится. Но лучше подождем подкрепления, способного поддержать ваш порыв.
Не прошло и минуты после поданного факелом сигнала, как они услышали слабое позвякивание сбруи и фырканье коней. А вскоре перед Бургойном предстал майор Сомервилль.
— Сэр?
