возвышаемыми. Конечно, вас мало, но мало – разве этого мало? Не обращайте внимания на перекипевших, скотоподобных двуногих. Быть может, они и ловкие, зато вы – реальные. Следуйте за мелодией пустынь. Разве люди все вместе не отличаются неутомимостью? (Поднимается на одну ступеньку.) Идите так долго, пока не начнете различать отдельные детали, идите так долго, пока в окружающем хаосе не обозначатся легкие линии, идите так медленно, пока вы снова не станете принадлежать миру, так медленно, пока вам не откроется, насколько этот мир не принадлежит вам. Держитесь как можно дальше от бессильно насильствующей силы, вьщающей себя за силу. Настоящая сила – это сила незамечания. Уничтожайте – но не силой света. Двигайтесь – дабы научиться быть медленным: ибо медлительность и составляет сокровенную тайну, а земля может порой обратиться в нечто легкое, когда она сама – парение, лёт, невесомый образ, царство смысла, самосвет, возьмите себе этот образ в дорогу, он укажет вам путь, а без образа пути не бывает осмысленного представления о дальнейшем. Не жалуйтесь на то, что вы одни, – множьте свое одиночество. Беда сама приведет в нужное место: вон там, в кромешной тьме, мерцает пруд, вон там, за могильными крестами, мерцают пирамиды, а рядом, «в непосредственной внешней близости», шумит шуршащим автобусом дерево. Запомните это шуршание и передайте другим поколениям. Сложите повесть горизонта. Попробуйте, испытайте силу – силу красивого предания, дабы красота не превращалась всякий раз в ничто. Рассказывайте друг другу картины вашей жизни. Пусть продлится то, что было хорошего. Замедляйте себя при помощи красок – и не бойтесь придумывать: если видите зелень, пусть вам слышится гул, и обратите ваши невольные вздохи в мощные песни. Помните: в моменты истины вполне естественно рождается молитва, возносимая богам, – вопияние к небу есть форма, форма же являет в пространстве аркаду: наше искусство должно быть воплем, обращенным к небесам! Вы, другие, слушайте пение Творца. Есть местность, где вы можете двигаться по кругу, и пустота позади вас станет вновь плодоносной, а пустота перед вами наполнится ожиданием грядущих ходоков, и холодный спутник снова станет «ясноглазой луной». Взгляните на плодородную землю и не давайте себя отговорить от красоты – нет ничего более ужасающего, чем красота, созданная человеком. Придумывайте новые загадки: ищите отгадки, которые все вместе прояснят смысл одной-единственной загадки, которая заключается в том, что каждое утро мы пробуждаемся и каждый вечер отправляемся на покой. А сколько ночей вы уже провели без знакомого страха, уткнувшись носом в ребенка, в зверя, в воздух, сколько раз просыпались – а над вами узоры созвездий? Признательность – это тепло в глазах, противоположное острым колючкам в них. Запомните: если попавшийся вам навстречу ребенок смотрит на вас застывшим взглядом, то причина этому – вы. (Поднимается еще на одну ступеньку. Музыка становится чуть громче и в дальнейшем все больше усиливается.) По дороге вам придется постоянно маскироваться – таков ваш удел, но веселый обман бывает порой честнее любой официальной правды. Делать вид, выдавать себя за другое, – это тоже сила. Да, отрекайтесь от себя, скрывайтесь, говорите, что вы не те, кто вы есть. Только застегнутые на все пуговицы помнят себя. Разыгрывайте без всякого стыда и совести фарсы – в предложениях, жестах, взглядах – повседневности. Невозможно всегда владеть собой – нужно уметь отдаваться, без отдачи – игра не игра. Играйте свою игру, – только пусть она будет одухотворенной. (Правда, замечу: с гордо поднятой головой шагает только тот, кто без маски.) (Ребенок тычет палкой.) Время от времени кому-нибудь из вас будет выпадать роль живого трупа: закрой тогда глаза и просветли свое потерянное лицо. Закройте глаза, и тогда из сохранившегося на сетчатке образа солнца возникнет новый континент. Отправляйтесь туда, в неведомую землю, по-человечески не спеша. Я вижу перед нами огромное царство, в котором царит пустота. Пусть злобно ухмыляются лишенные иллюзий: в иллюзии – сила видения, и всякое видение – подлинно. (Ребенок тычет палкой. Все снимают маски.) Шагая, не пропустите порог, отделяющий одно пространство от другого: только осознание переходов отзывается ветром в другом пространстве, и кружащиеся вороны уже не приносят несчастья, но приносят героям пищу. Воплотите формо-проникновенно в предании желанный совершенный мир: язвительный смех тут – признак отсутствующего сознания (словосочетание неверно, ибо это последние хрипы издыхающего, коченеющего трупа души). Мефистофель здесь не главный герой. Радиопередвижка противника обесточена. Ловцы душ трудятся где-то в другом месте; и если смерть нагоняет на вас страх, это значит, вы просто ее неверно прочли. Мертвые дают дополнительный свет – они преображают вас. Пусть вас не тревожит то, что вы не можете к ним обратиться ни с какими словами: достаточно и одного слога. Помните лучше о наших нерожденных, скрючившихся в чревах – преобразитесь. Произведите на свет дитя мира! Да, взрастите детей мира – спасите ваших героев! Они должны будут твердо сказать: «Война, оставь нас в покое». (Поднимается еще на две ступеньки, теперь она видна почти вся целиком.) Вы, живущие здесь, – вы здесь ответственные. Вы не жуткие, не страшные, вы непостижимые и неистощимые. Не давайте себе внушить, будто мы – нежизнеспособные и бесплодные представители последних или предпоследних времен. Отвергните с возмущением невнятные нападки следующих поколений. Мы – равные. Мы, здешние, ближе всего к истокам, нынче, как никогда, и каждый из нас призван стать покорителем мира. Разве не должно время нашей жизни стать эпизодом триумфа? Да, время нашего бытия должно стать триумфальным эпизодом! Быть может, на свете уже не осталось диких, нетронутых мест, но зато пока еще существует дикое, необузданное, перво-бытное, вечно-новое – время. Порою оно принимает серьезный оборот. Жестяное тиканье часов еще ни о чем не говорит. Время – это та самая вибрация, которая помогает вам сквозь проклятый вами век и одновременно световой шатер, в котором можно переждать – свое время, пережить – свое время, длить – время. Только для пустоглазых – это всего лишь образ. Время, я тебя поймал! Теперь у меня есть – время! Люди, вы, живущие здесь, забудьте тоску по прошлым святым местам и годам. Вы делаете этот мир святым и раздольным. Сейчас – священный день. В деятельных трудах, оставляющих по себе след, вы можете увидеть и почувствовать его. Сейчас – это краски. Вы существуете сейчас и потому имеете действительную, законную силу. То, что вы существуете, обозначает собою дату. Действуйте, сообразуясь с ней. И оставьте все эти головоломные размышления о том, есть ли Бог, нет ли Бога: первое вызывает смертельное головокружение, второе убивает фантазию, а без фантазии ни один материал не воплотится в форму: она и есть Бог, который имеет силу для всех. Выявление и сложение формы исцеляет материю! В безбожном одиночестве мы начинаем колебаться. Вполне возможно, разумной веры не существует, но существует разумная вера в божественный ужас. И существует божественное вмешательство, и вы все знаете, что это такое. Это мгновение, вместе с которым угрожающая чернота обращается в цвет любви, мгновение, вместе с которым вы можете сказать и хотите повторять снова и снова: «Это – я». Вы плачете, и оно плачет вместе с вами, вы смеетесь, и оно смеется вместе с вами. Верно одно: медленному взору, заключающему в себе восторженный взор, обращенный наверх, открываются в вещах улыбающиеся лики богов. (Посмотрите на это чудо и забудьте его.) И голос божества гласит: ты можешь любить себя. (Если вы не питаете друг к другу склонности, лучше вам уже умереть.) Люди, живущие сейчас: шагая навстречу, открывайте друг в друге богов – выдерживателей пространства, сохранителей пространства. Желайте этого, станьте этим, будьте этим, и не ведите себя как псы, при виде которых фантазия умирает. Люди, вы, бегущие богов боги: сложите великое предложение. Возжелайте прыжка. Будьте богами перемены. Все остальное ни к чему не ведет – только это еще к чему-то ведет. Это дружеская услуга, от которой родится радость, и тогда дружба обойдет круг земной в радостном танце. Радость – единственная правомочная сила. Она возводит посреди ландшафта прозрачную башню, незатейливую, но надежную: эта башня только и ждет того, чтобы ею завладели. Вздох радости – и вот уже поднимается из вод управляемой реки бывший остров! Только когда вы радуетесь, получаются Правильные вещи. (Говорит все более медленно. Ребенок тычет палкой.) Люди, живущие сейчас, – люди радости: все это не отменяет утверждения, что во всей нашей истории нет ни единого убедительного утешения. Но кто измерит? Власть имущие губители детей исчезают безнаказанно во тьме, и погубленные души – разве души не наши дети? – остаются неотомщенными. Покой бывает лишь эпизодически: живущие – вечно гонимые скитальцы. То, что еще мгновение назад было первым деревом рощи, обращается уже со следующим взглядом в пустоту, и журчащие ручейки выливаются в баррикады. Надежда напрасно бьет крылами, все – обман. Скорбные вздохи, слева и справа, – их невозможно не услышать. Никуда не деться от тех, кто портит радость, они – повсюду, и от самого упорного из них не избавиться даже самой удавшейся жизнью: с болью всех болей мы сворачиваем в сторону от прекрасных вод, что стремят свой бег из далекой древности в далекую древность, из предвременья в предвременье, и замираем в растерянном ужасе, ожидая по-обезьяньи стремительного прыжка низвергающейся смерти. Нет,
Вы читаете По деревням
