Ивон больше тебя не защищает. Я ее убедила.
– Пока второй издевался над тобой, Роберт возился на кухне, – говорит она. – Готовил ужин для зрителей.
Вся в поту, я подскакиваю на постели, из горла рвется крик, сердце колотится. Мне приснился кошмар. Может ли быть ночной кошмар хуже того, в котором я живу? Оказывается, может. Гораздо хуже. Убедившись, что со мной не случился удар или сердечный приступ, я поворачиваю голову к электронному будильнику на прикроватной тумбочке. Только верхние краешки цифр, зеленые черточки и полукружья, видны из-за стопки книг.
Я сбрасываю книги на пол. На часах 3.13. Три один три. Цифры меня пугают, барабанный бой в груди набирает скорость. Ивон меня не услышит, даже если завопить, ее комната в подвале, а моя наверху. Я побежала бы к ней вниз, но не успеваю: валюсь обратно на подушку, пришпиленная страхом к постели. Что-то должно случиться. Я должна позволить этому случиться. У меня нет выбора. Нельзя отгораживаться бесконечно. Господи, прошу тебя, только пусть это произойдет быстро. Если я должна вспомнить – сделай так, чтобы я вспомнила
Я была Джульеттой. С этим я вынырнула из кошмара. Я так давно мечтала стать твоей женой, но только наяву. И мечта была – чтобы я, Наоми Дженкинс, стала твоей женой. Никогда я не хотела превратиться в Джульетту Хейворт. Ты ведь описывал ее слабой, малодушной, жалкой.
В кошмаре, самом худшем в моей жизни, я была Джульеттой Хейворт. Я была привязана к кровати, к деревянным столбикам-желудям, кровать стояла на сцене. Я повернула голову направо, расплющив щеку о матрац. Кожа прилипла к полиэтилену, которым матрац накрыли. Мне очень неудобно, но я не могу смотреть вперед, потому что тогда увижу мужчину. Выражение его лица. Я вынуждена слушать его голос, что само по себе невыносимо.
Зрители за столом ели копченую лососину, до меня доносился мерзкий рыбный запах. Я продолжала лежать повернув голову, глядя прямо перед собой, на край занавеса. Он был темно-красного цвета и не просто завешивал сцену, но обрамлял с трех сторон.
Да, именно так выглядел занавес. Я только теперь вспомнила. Что-то в нем еще было необычное, но что? Не помню.
За краем занавеса была видна стена. Я опустила глаза и увидела окошко…
Совершенно верно: окошко было ниже уровня глаз. Для меня. Для зрителей в зале оно было выше уровня глаз.
Уголком покрывала я вытираю пот со лба. Уверена, что картинка четкая, я все точно увидела во сне. Странное было окно. Без занавески. В театрах вообще не бывает окон – по крайней мере, в зрительном зале не бывает. Мне надо было опустить глаза, чтобы его увидеть, а тем, кто сидел за столом, – поднять глаза. Окно находилось между двумя уровнями, посредине. Когда стемнело, я уже ничего не могла увидеть снаружи. Но раньше… когда я была Джульеттой… лежала на кровати на сцене… и мужчина ножницами разрезал на мне одежду… я видела, что находится за окном. Я сосредоточилась на виде за окном, чтобы не думать, что со мной делают… что со мной сделают…
Я сбрасываю покрывало, подставляю тело прохладе. Я знаю, что увидела в театральном окошке. И я знаю, что увидела в окне твоей гостиной, Роберт. И знаю, почему мне приснился этот кошмар. И что он означает. Он все меняет, Роберт. Все не так, как я думала. Все не так, как я себе представляла. Поверить не могу, насколько я ошибалась.
Боже, боже. Я должна тебя увидеть, Роберт, и все-все рассказать. Рассказать, как я разобралась, как сложила фрагменты в картинку. Я должна убедить сержанта Зэйлер еще раз провести меня к тебе в больницу.
Присутствующие: детектив-сержант Шарлотта Зэйлер (с. З.), детектив-констебль Саймон Уотерхаус (к. У.), мисс Наоми Дженкинс (Н. Д.), миссис Джульетта Хейворт (Дж. Х.)
Дж. Х. Доброе тебе утречко, Наоми. Как там говорят? Хватит уже нам так встречаться. Вы с Робертом хоть разок это друг другу сказали?
Н. Д. Нет.
Дж. Х. Один расчет на тебя. Помоги мне вернуть капельку разума этим идиотам. Они сегодня проснулись с убеждением, что я – порномагнат.
Н. Д. Правда, что вы с Робертом познакомились в видеомагазине?
Дж. Х. С чего бы женщине организовывать фирму, которая зарабатывает на изнасилованиях других женщин?
к. У. Прекратите.
Н. Д. Я знаю, что вы этого не делали. Расскажите о вас с Робертом.
Дж. Х. Почему у меня такое впечатление, что ты и так все знаешь?
Н. Д. Вы познакомились в видеомагазине?
Дж. Х. Oui. Si. Ответ утвердительный.
Н. Д. Ответьте.
Дж. Х. Только что ответила. Ты Альцгеймером не страдаешь?
Н. Д. Он подошел к вам или вы к нему?
Дж. Х. Я треснула его по башке видеокассетой, утащила домой и заставила жениться. Самое смешное, что все это время он не переставая вопил: «Нет, нет, я люблю только Наоми!» Я тебе угодила? Ты именно это хотела услышать?
Н. Д. Я знаю, что у вас был нервный срыв. И знаю причину.
Дж. Х. Неужели? Просвети меня.
Н. Д. Продолжайте. Вы стояли в очереди.
Дж. Х. У кассы поняла, что забыла кошелек дома. Последним ничтожеством себя почувствовала. Первый выход после стольких месяцев, родители безумно рады, и все псу под хвост, потому что я забыла деньги. Я чуть не обмочилась, да-да. Понимала, что надо будет вернуться с пустыми руками, признаться родителям, что ничего у меня не вышло. И понимала, что больше вообще не выйду из дома.
Н. Д. Он расплатился за вас.
Дж. Х. Заплатил за кассету, соскреб меня с пола, проводил домой, успокоил – и меня, и родителей. Боже, как им не терпелось сбыть меня с рук. Почему, думаешь, я так быстро вышла за Роберта?
Н. Д. Я считала, у вас был бурный роман.
Дж. Х. Да, но от чего буря разыгралась? Я тебе скажу. Мои родители не хотели обо мне заботиться, а Роберт хотел. Случай сумасшествия в семье его не пугал.
Н. Д. Разве вы его не любили?
Дж. Х. Еще как любила, черт возьми! Говорю же, я превратилась в полную развалину. Плюнула на себя, самой себе доказала как дважды два четыре, что я совершенное ничтожество. Но появился Роберт и объяснил, что я ошибаюсь: вовсе я не ничтожество, просто у меня плохая полоса. Он сказал, что какое-то время мне нужна поддержка. Что некоторые люди не созданы для работы, а я уже достигла большего, чем многие за всю жизнь. Он обещал заботиться обо мне.
Н. Д. Под достижением он имел в виду ваши жуткие глиняные домики? Я их видела. В
