Солнечные часы

– А теперь еще и наш босс. – У Селлерса был встревоженный вид.

– М-да… – Саймон протяжно выдохнул. Казалось, грудь набили песком. – Чарли получила карточку пансионата от Наоми Дженкинс. Она не знала, что Грэм Энгилли как-то связан с Робертом Хейвортом, пока ты не назвал ей настоящего имени Хейворта. – Он посмотрел на Гиббса.

– Твою мать… Как только она услышала, пришла к тому же выводу, что и ты: Энгилли может оказаться вторым насильником. А она с ним спала…

– Поэтому и умчалась. Представляю, в каком она была состоянии.

– Чувствую себя распоследним подонком, – пробормотал Гиббс. – Я ее здорово достал.

– Не только ее. – Селлерс вскинул брови, глядя на Саймона.

– Ну да. Только вы заслуживаете, а она нет.

– Какого черта! Что я тебе сделал? – возмутился Селлерс.

Саймон не страдал отсутствием совести. Многие даже сказали бы, он страдал ее избытком. Он знал, когда виноват. У него за душой не было грехов с именем Криса Гиббса. Зато имелась толстая папка грехов с именем Чарли Зэйлер.

– Я женюсь в июне. Вы оба приглашены. Он, – Гиббс кивком указал на Селлерса, – мой шафер. Который за неделю до моей свадьбы уматывает с любовницей в кругосветку. И кстати, что-то я ничего не слышал о мальчишнике. Видно, просижу один последнюю ночь свободного человека. Буду пялиться в телик, пока мой шафер вытряхивает из чемодана пустые пакетики от презервативов…

– Дай мне шанс, – сконфуженно буркнул Селлерс. – Я не забыл про твой мальчишник. Дел было по самое не могу, сам знаешь, вот и все. – Он покраснел.

– У хера твоего дел по самое не могу, – огрызнулся Гиббс.

– Это подождет, – оборвал их Саймон. – В данный момент нам некогда заказывать стриптизерш и привязывать тебя к фонарному столбу в чем мать родила. Есть заботы посерьезней.

– Короче, что делать-то? – спросил Селлерс. – Куда сержант исчезла?

– Оливия говорит, Чарли оставила ей сообщение на автоответчике с просьбой приехать вечером. Значит, она собиралась быть дома. Я перехвачу ее и поговорю. А пока… – Саймон помолчал, собираясь с духом. Они могут послать его куда подальше. И в этом случае он не стал бы их винить. – Знаю, что не имею права просить вас о таком, но… не подождете с докладом Снеговику?

Селлерс округлил глаза:

– Пруст потолок прошибет, когда узнает… Черт! Наш босс и главный подозреваемый…

– Дело у нее заберут, – сказал Саймон. – Попробую уговорить ее лично сообщить обо всем Прусту. Сложностей не будет, Чарли ведь не дура, – добавил он скорее для собственного спокойствия. – Сейчас она наверняка в шоке, хочет одна побыть, все взвесить.

Ему не хотелось думать, что случится, если до Пруста дойдет раньше, чем он узнает все от Чарли.

– И как, по-твоему, нам ее отмазать? – поинтересовался Гиббс. – Снеговик требует сержанта каждые пять минут. Что отвечать?

– Ничего, потому что вы уже на пути в Шотландию. – К изумлению Саймона, ни один из коллег не усомнился в его праве отдавать приказы. – Тащите сюда Грэма Энгилли и Стефани, его жену. С Прустом я сам разберусь. Скажу, что Чарли уехала в Йоркшир для встречи с Сандрой Фригард. У нас ведь теперь есть ДНК возможного насильника. Сегодня Пруста это устроит. Вы его знаете – за поиски виноватых он берется с утра пораньше. – Глядя на лица Гиббса и Селлерса, он вздохнул: – Есть план получше? Если доложим, что Чарли в самоволке, ей будет только хуже. Ей это надо сейчас?

– Ну а ты чем займешься, – подозрительно спросил Гиббс, – пока мы будем мотаться за подозреваемым по стране телячьего рубца с потрошками?

– Поговорю с Ивон Котчин, а потом с Наоми Дженкинс, если найду.

Селлерс покачал головой:

– Если Снеговик разнюхает, то учить нам детишек противопожарной безопасности в средних школах. Как пить дать.

– Не каркай, – отрезал Саймон. – Чарли знает, во что мы из-за нее вляпались. Через час вернется, вот увидите. По пути в пансионат загляните в «Рыжую корову». Если она там – позвоните мне.

– Слушаюсь, сержант, – ядовито отозвался Гиббс.

– Не до шуток!

Опустив голову, Саймон уставился на свои ботинки. Мысль о романе Чарли с Грэмом Энгилли – возможно, настоящим чудовищем, садистом, насильником – терзала Саймона сильнее, чем он мог себе представить. Словно это случилось с ним, словно это он сам попал в ловушку к Энгилли. Если ему так плохо, то каково Чарли?

По коридору к ним направлялся констебль Мейкин. Все трое замолчали, точно заговорщики.

– Прошу прощения, что помешал, – извинился Мейкин. – Пришла некая Ивон Котчин. Желает поговорить с вами или сержантом Зэйлер. Я отправил ее во вторую допросную.

– Еще одно совпадение, – заметил Гиббс. – Ехать не придется.

– Чего она хочет, сказала? – спросил Саймон у Мейкина. За спиной он услышал голос Селлерса: «Да не забыл я про твой мальчишник. Собирался все устроить. Собираюсь».

– У нее пропала подруга. Она волнуется, потому что, когда видела ее в последний раз, подруга была сильно расстроена. Больше ничего не знаю.

– Спасибо, Мейкин, – кивнул Саймон. – Буду через минуту.

Проводив глазами молодого констебля, он повернулся к Селлерсу и Гиббсу:

– «Пропала, расстроена». Ну, что скажете?

– В смысле?

– Нет, ничего.

Первая мысль Саймона после сообщения Мейкина была настолько нелепа, что повторять ее не имело смысла. Селлерс и Гиббс сочтут его параноиком. Лучше не рисковать.

– Сам не знаю. Но будь я игроком – жалованье поставил бы на то, что это очередное не совпадение.

– Почему она не сказала мне, куда поехала? – Ивон Котчин всхлипнула. – Мы со всем разобрались, она на меня больше не злилась, я точно знаю…

– Вряд ли вы имеете к этому какое-то отношение, – сказал Саймон.

Они и трех минут не беседовали, а он уже устал от того, как Котчин беспрестанно ломала пальцы и кусала губы. Похоже, ее больше волновало, как отсутствие подруги скажется на ней самой. О том, что Наоми может попасть в беду, она вроде бы и не задумывалась.

Саймон только что выслушал от Ивон теорию Наоми Дженкинс о том, что угощение для зрителей театра изнасилований готовил Роберт Хейворт. Саймон готов был согласиться. Это вполне возможно. И реальная причина для Хейворта скрывать от Дженкинс, что он был поваром.

Чего Саймон не мог понять, как ни старался, это с чего бы Хейворту завязывать отношения с Сандрой Фригард и Наоми Дженкинс, если он был в курсе преступлений родного брата. Саймон припомнил записи бесед Наоми и Джульетты – пару часов назад он снова прослушал их вместе с Чарли. Он не видится ни с кем из родных. Роберт был для них черной овцой. Но семейка состоит из серийного насильника, шлюхи, зарабатывающей сексом по телефону, и головореза-расиста…

Саймон боялся спугнуть идею. Если Роберт Хейворт – черная овца среди этих уродов, то не делает ли это его белой овцой? Иными словами – единственным порядочным членом насквозь гнилого семейства?

Он изнывал от желания немедленно поговорить с Чарли. Ее скептицизм – как лакмус для всех его теорий. Нет Чарли – и он будто без половины мозгов остался. Так что ошибка не исключена, но все-таки… вдруг Роберт Хейворт решил разыскать хотя бы кого-то из женщин и попробовать исправить то, что натворил брат?

Чарли спросила бы, почему он просто не обратился в полицию.

Потому что некоторые ни за что на это не пойдут. Сдать брата полиции и опозорить себя на всю страну?

Чем упорнее пытался Саймон стреножить свою идею, тем упорнее рвалась она на волю. Если Роберт