Что могло произойти? Я отказываюсь верить в возможность того, что Джоди Гримшоу вцепилась в Патрика на прощальной вечеринке и убедила его остаться с ней и ее гиперактивным ребенком. Я не буду об этом думать. Не буду. Не буду.
Уже все равно, я забыла все слова из отрепетированной речи. Меня так мутит от волнения, что, если сейчас увижу Патрика, я понесу какую-нибудь чушь. Но полагаю, это уже не важно, потому что я должна идти.
Мой план провалился. Мне следует положить дневник в чемодан и тащиться в зону вылета. Я стараюсь не расплакаться.
На душе у меня камень.
Глупо, но я не могу не думать о том эпизоде в «Любовь в Вестминстере», когда Ванесса уезжает на красном двухэтажном автобусе, чтобы исчезнуть из жизни Кристиана, но потом она понимает, что совершила ужасную ошибку и никогда не увидит его снова, если не будет действовать немедленно.
Именно так я себя чувствую. Я не могу подняться на борт самолета до тех пор, пока не увижусь с Патриком. Но…
Где он?
Глава 12
Паром ударился о причал Нелли-Бей, и Молли проснулась.
Не понимая, где находится, она села и выпрямилась. Выглянув в иллюминатор нижней палубы, она увидела покрытые моллюсками опоры и бирюзово-зеленую воду. Наморщив нос, она вдохнула резкий запах морской соли, смешивающийся с затхло-сырым запахом мореного дерева.
Подняв глаза, она увидела знакомый паромный терминал со стеклянным фасадом и ряд пальм в огромных горшках. За терминалом возвышались холмы, перемежаясь с каучуковыми деревьями и гигантскими гладкими валунами, и выгибались на фоне ярко-синего неба, которое начало приобретать светло-сиреневые тона, так как смеркалось.
Молли дома.
Она благополучно добралась до острова — своего острова.
Она знала, что ей следует быть счастливой. Но впервые ее не ждет на острове ни ее бабушка, ни Карли.
Намного хуже то, что она уехала из Англии, не увидев Патрика. Вопрос о том, где он может находиться, съедал Молли, словно отвратительная болезнь, на протяжении всего обратного полета.
Она понятия не имела, что происходит. В Брисбене Молли позвонила в Челси, но дома у Патрика включился автоответчик. Она не знала, опоздал ли он на самолет, задержался в пути или заболел. Помимо этих волнений Молли одолевала головная боль, ныла шея, ведь ей пришлось спать сидя. Попробовав подняться, она почувствовала, что тело налилось свинцом.
Проведя двадцать четыре часа в пути, она хотела только одного: залезть в кровать и проспать неделю. Нет, месяц!
Она сошла с парома по трапу, который был круче обычного. Фил, один из помощников на пароме, поставил ее багаж на причал.
— Как Лондон? — спросил он.
— Невероятный. — Она выдавила слабую улыбку, затем покатила чемоданы на парковку, где на солнце, словно преданный щенок, ждала ее старенькая ржавая машина-развалюха. Патрик оставил ее именно там, где говорил, положив ключи в выхлопную трубу.
Молли уложила вещи в багажник и захлопнула крышку. Сильно зевая, уселась за руль и включила зажигание и удивилась, что двигатель не кашляет и не трещит.
Опустив оконное стекло, она осторожно поехала вперед. Морской бриз сильно трепал ее волосы, пока ее древний драндулет, пыхтя, взбирался на холм, затем ехал через Аркадию и еще через один холм.
Над гребнями холмов Молли видела растянувшееся на горизонте тропическое море. Как обычно, в это время дня вода была серебристо-серой, с лавандовыми и розовыми оттенками. Покой, прохлада и бесконечность…
Глядя на воду, Молли мгновенно повеселела. Затем снова резко погрустнела.
Возможно, в свое время ей удастся почувствовать себя как прежде. Возможно, нет.
Прямо сейчас она слишком устала и эмоционально вымотана, чтобы испытывать нечто, близкое к ощущению счастья.
Наконец Молли оказалась на месте. Вытащив багаж из машины, она потащила его к дому. Ключ оказался под цветочным горшком. Она не могла не подумать о том, что совсем недавно ключ сюда клал Патрик…
«Дура. Я должна перестать о нем думать!»
Парадная дверь открылась без скрипа. Удивительно. Молли вошла внутрь, глубоко вздохнула и огляделась. Дом был опрятным, в нем пахло чистотой. На миг ей показалось, что она уловила неповторимый запах Патрика.
«Какая глупость!»
Она стала приглядываться. Изумительно, но Патрику удалось все разложить по местам. Ее дом был точно таким, каким она оставляла его три месяца назад. Он даже оставил записки, написанные от руки.
Бросив вещи у входа, Молли поспешила к первой записке, стоящей у цветочного горшка в центре обеденного стола. Она уставилась на ровный, острый почерк Патрика:
«Цветок я поливал, и он по-прежнему жив. Заметь, на нем три новых листочка и бутон. Никакой воды в поддоне и никаких болотистых мест».
Молли улыбнулась, не сдержавшись. Прижав записку к сердцу, которое внезапно учащенно забилось, она постаралась справиться с волнением и повернулась к следующей записке, прикрепленной на стену у выключателя:
«У геккона появились дети, и они живут за картиной на этой стене. Их зовут Леонард, Зак и Элизабет».
Молли улыбнулась шире. Но вот ее губы дрогнули, когда она почувствовала, как к горлу подступает ком. Она подошла к следующей записке на кухне:
«Кран больше не протекает».
— Изумительно, — объявила она в пустой комнате. — Он не только позаботился о комнатном цветке и гекконе, он еще и водопроводчик. Мужчина-легенда.
Молли старалась казаться насмешливой, доказывая себе, что не растрогана, но ей пришлось сдержать всхлипывание. Разволновавшись, она обернулась и нашла очередную записку на холодильнике:
«Здесь шампанское и шоколад».
— О, Патрик, нет!
Он по-прежнему добр к ней. Неизвестно, удастся ли ей выдержать такое внимание.
Открыв холодильник, она увидела французское шампанское и бельгийские шоколадные трюфели. Как Патрику удалось раздобыть на острове такие деликатесы? Молли едва сдерживала эмоции.
«Это все из-за нарушения суточного ритма организма в связи с перелетом через несколько часовых поясов, — решила она, прижав кулак к губам. — Я не должна плакать. Не сегодня».
