– Господи, да это же испанцы. Стоит только им сцепиться с соседней Италией – и у вас готов сюжет для комической оперы. В полном масштабе.
Но были журналисты, не принимавшие участия в подобных циничных разговорах. Некоторые помалкивали, потому что являлись новичками на фронте, другие – потому, что были новичками на войне, наконец, третьи – из-за того, что только что прибыли в Испанию. Одним из этих последних был высокого роста немолодой корреспондент голландского газетного синдиката, человек, называвший себя Вер Стиг.
– Следует произносить Вер Стег,[56] – говорил он и уверял, что имя – это его единственное достижение в данной области.
Он внимательно прислушивался ко всему, что говорилось вокруг, и, когда наконец автор бюллетеня, комиссар Стейнбах, приготовился как можно более уклончиво ответить журналистам, Вер Стиг торопливо пробрался в первые ряды.
– Комрад Стейнбах, до нас дошел слух, что колонна Тельмана, входящая в отряд милиции ПСУК, не оказала необходимой поддержки ПОУМ и анархо-синдикалистам в этой атаке, хотя формально эти отряды имеют одно командование, – дал первый залп человек из «Дейли мейл».
– Я должен считать это вопросом, мистер Дженвей, или это ваша собственная трактовка событий? – Единственный здоровый глаз комиссара Стейнбаха окатил репортера ледяным презрением.
– Разумеется, вопросом, комрад Стейнбах. Мой первый вопрос о той помощи, которую в этой атаке оказали милиции коммунисты. Мой второй вопрос…
Стейнбах, остроумие которого было так же широко известно среди журналистов, как и его одноглазость, наслаждался подобными словопрениями. Сейчас он резко прервал журналиста.
– Каждое военное формирование блестяще выполнило свой долг, – заявил он. – Анархисты проявили себя выдающимися бойцами, коммунисты – как настоящие герои, а наша рабочая партия сохраняла крепость кремня. Все они овеяны славой.
Он одарил собравшихся улыбкой.
– Не является ли фактом то обстоятельство, – задал вопрос Сэмпсон из «Таймс», – что ваши силы сейчас находятся на тех же позициях, что и до атаки?
– В наших расположениях произошли определенные изменения, потребовавшиеся для укрепления наших вновь завоеванных позиций.
– Это для укрепления ваших вновь завоеванных позиций вы оставили их?
– Нам всем отлично известно, что ваша газета даст свое изложение событий независимо от истины, комрад Сэмпсон, так, может быть, не стоит останавливаться на этом вопросе? – Комиссар нагло улыбнулся собранию.
– Мы имеем сведения, что бригада Тельмана под руководством комиссара-коммуниста так и не покинула своих позиций, тем самым оставив ваши войска в одиночестве на фашистских брустверах. Можно сказать, обрекла их на гибель.
– Боже мой, кто только распространяет такие подлые слухи? Джентльмены, это, несомненно, дело рук пятой колонны. Это пятая колонна порочит наше дело. В действительности вся операция была пронизана политической солидарностью. Потери не превысили расчетных значений.
– Почему подготовка атаки была проведена так поспешно?
– Подготовка атаки заняла положенное время.
– Комрад Стейнбах, вам, так же как и нам, отлично известно, что подобные операции требуют нескольких недель на подготовку. Эта же атака была запущена через сорок восемь часов. В чем причина такой поспешности?
– Ход атаки протекал нормально.
– Правда ли, что вопрос существования Двадцать девятого дивизиона, как и всей ПОУМ с ее отрядом милиции, был поставлен в зависимость от снятия блокады с Уэски? Поэтому и было оказано такое давление? – задал вопрос Сэмпсон.
– Сложившаяся ситуация имела исключительно военное значение; попрошу не вносить политическую трактовку событий. Политические вопросы вам следует обсуждать в Центральном комитете партии в Барселоне.
– Мы будем допущены на поле боевых действий?
– В свое время.
– Вы эвакуируете пострадавших?
– Это не является необходимым.
– Вводились ли в действие британские вооруженные силы?
– Британский отряд народного ополчения ПОУМ, прошу прощения, Двадцать девятого дивизиона, сыграл выдающуюся и лидирующую роль в проведенной операции. Численность этого отряда не превышала ста человек, но они были гордостью ополчения ПОУМ. Именно они явились ударной силой в этой атаке.
Наконец раздался голос голландского журналиста:
– Среди них были пострадавшие?
Стейнбах минуту помолчал.
– С прискорбием должен сообщить о гибели борца за дело революции, человека исключительного героизма, идеализма и дисциплинированности. Это был великий поэт и ученый. Я говорю о Джулиане Рейнсе, авторе знаменитой поэмы «Ахилл, глупец». Он был убит в ходе нашего наступления на фашистские позиции на подступах к Уэске.
Раздался всеобщий вздох.
– Кроме него среди погибших числится английский писатель Роберт Флорри.
Группа репортеров направилась к траншеям, и Стейнбах при помощи телескопа стал демонстрировать им вражеские позиции и линию атаки.
– Как вы можете видеть, джентльмены, нашим бойцам пришлось в ходе ночной атаки преодолеть этот страшный участок земли. Но они сумели подобраться к врагу на расстояние одного броска незамеченными. Перед вами вражеские укрепления.
– Пониже головы, ребята, – посоветовал корреспондентам рыжеволосый невысокий мужчина, перевязанная нога которого кровоточила. – Если вас заметит Боб-Глазок, то за ваши головы никто не поручится.
– Это здесь погибли англичане? – поинтересовался Сэмпсон.
– Точно, – ответил рыжеволосый коротышка. – Прямо здесь. Комрад Джулиан отправился один в глубину этой траншеи, для того чтобы разбомбить их пулемет. Потом за ним последовал его друг. Пулемет-то они взорвали к чертям, но сами не вернулись.
– Скажите, капитан, – поинтересовался Сэмпсон, – как ваше имя? Из какого английского города вы приехали в Испанию?
– Таким, как я, приятель, имя – легион. И дом наш – Англия.
– Гм-м. Тела были найдены?
– Нет. Но оттуда невозможно было вернуться живым, – вмешался Стейнбах.
– Может быть, их взяли в плен?
Предположение, высказанное юным корреспондентом из американской газеты, было встречено взрывом смеха.
– К сожалению, подобные случаи – редкость на нашем фронте. – Глаз Стейнбаха при этих словах блеснул с особенной живостью. – Мы тяжело переживаем эту потерю. Рейнс был удивительным человеком. Вы, конечно, знакомы с его поэмой, в которой выражено смятение целого поколения молодых людей. Возможно, в конце жизни наш поэт, комрад Рейнс, нашел решение этого непростого вопроса.
– Что известно о другом англичанине?
– Нас больше заботила судьба Джулиана Рейнса, этого символа революционной молодежи, который вместо того, чтобы бесцельно провести свою жизнь в привилегированных от рождения условиях, предпочел отправиться к нам в Испанию и посвятить все свои силы революционной борьбе.
– Похоже, что вы пытаетесь еще и заработать на трупе бедного парня, – с отвращением произнес человек из «Рейтер».
– Джентльмены, как вы циничны! – Стейнбах ловко притворился шокированным. – Позвольте мне в таком случае прочесть вам последнее стихотворение Рейнса. Оно было найдено среди бумаг покойного. Оно
