ясно. Толстая мама с двумя детишками материализовалась из толпы у края тротуара.
— Разве это не замечательно, mein Herr? Больше никаких убийств. Война наконец-то кончилась!
— Да, чудесно, — согласился он.
Они не имеют никакого права. Они не принимали в этом участия. Не завоевывали победу и не страдали от поражения. Они просто извлекали прибыль. Ему стало противно, но, хотя он чувствовал себя в этой толпе как пария, он все же продолжал двигаться вперед — несколько кварталов по Гауптштрассе, в Кройцлингенский торговый центр, затем по Банхофштрассе к вокзалу. Он уже видел его впереди: не такое огромное строение, как предвоенные монстры в Берлине или Мюнхене, но вполне приличное в своем роде, со стеклянной крышей.
Стекло!
Все это неразбитое стекло белесо сверкало среди металлических рам, целые акры стекла. Репп тупо замигал. Неужели здесь на самом деле есть поезда, которые пыхтят по мирной сельской равнине и не боятся, что американские или английские бандиты обрушатся им на голову с неба и будут сеять смерть? Как бы в ответ на его вопрос раздался паровозный свисток и поднялось облачко белого дыма.
Не дойдя квартала до самой станции, Репп подошел к кафе под открытым небом, кафе «Мюнхен».
«Они уже к полудню поменяют название», — подумал он.
Несколько столиков было не занято. Репп выбрал один из них и уселся.
Появился официант, мужчина в белом смокинге с внимательными глазами.
— Mein Herr?
— А… — Репп запнулся. — Кофе, пожалуйста.
Он чуть было не сказал «настоящий кофе». Мужчина исчез и через несколько секунд появился с дымящейся чашечкой. Репп сидел с чашечкой кофе, ожидая, пока он остынет. Ему хотелось бы перестать нервничать. Хотелось бы перестать думать о Маргарите. Все самое трудное позади, почему бы не расслабиться? И все же он не мог успокоиться. Этот мир отличался от его мира тысячью разных мелочей: швейцарцы более толстые, более жизнерадостные, их улицы чище, их машины сильнее сверкают. Невозможно было поверить, что с деньгами он сможет стать частью этого мира. Он сможет завести сверкающую машину, одеваться вот в такой же костюм и иметь сотню белых рубашек. Он сможет купить себе десяток широкополых шляп, пару сотен галстуков, приобрести домик в деревне. Он сможет все это иметь. Но сначала надо провести саму операцию, а именно в этом он был самым лучшим.
Репп старался не думать о том, что будет
На другой стороне улицы он увидел небольшой парк, зеленеющий изогнутыми ветвями вязов, со скамейками и детскими спортивными снарядами. Странно, что деревья так рано зазеленели, хотя почему рано? Какое сегодня число? Действия Реппа были привязаны к капитуляции, а не к конкретной дате. Он усиленно задумался: он пересек мост в Констанц 4 мая; затем сидел взаперти с Маргаритой — как долго? Кажется, что прошел целый месяц. Нет, всего-то три дня; значит, сегодня 7 мая. И все же бледное солнце заставило лопаться почки на деревьях и играло в лужицах среди травы, тоже зазеленевшей и уже не напоминавшей ту солому, которой она была совсем недавно.
На площадке двое светленьких детей играли на качелях, сделанных из доски. Репп лениво наблюдал за ними. Они определенно были швейцарцами, но в данный момент он смотрел на них как на немцев. Что было ему совсем не свойственно, он вдруг начал испытывать к ним какие-то сентиментальные чувства. И именно в этот день. Эти два прекрасных ребенка, настоящий арийский тип — круглолицые, краснощекие, — действительно говорили ему о чем-то, они были тем, что могло бы быть. «Мы старались создать для вас чистый, совершенный мир», — мысленно сказал он им. Эта чудовищная ответственность, основная очистительная функция, GroBsauberungsaktionen, легла на плечи их поколения. Тяжелая, трудная работа. Но необходимая. И так близко, так чертовски близко! Эти мысли наполнили его горечью. Так многое уже было достигнуто, и тут — пуф! — все превратилось в дым. Хвастливые евреи все-таки остановили это. Репп чуть было не заплакал.
— Милые мальчик и девочка, не правда ли, господин Петерс?
Репп обернулся. Это и есть Феликс? Он не привык к таким конспиративным встречам. Он взглянул на подошедшего, мужчину примерно его возраста с прыщеватым лицом, в костюме в мелкую полоску. Феликс? Да, Реппу показывали в Берлине фотографию именно этого мужчины. Феликс всего лишь псевдоним, на самом деле это был штурмбанфюрер Эрнст Дорфман из Амт VI-а, внешняя разведка СД.
— Гензель и Гретель, — сказал Феликс, — как в сказке.
— Да, милые, — согласился Репп.
— Можно присесть?
Репп холодно кивнул.
— О, извините мою рассеянность. Вы получили подпись в Тутлингене?
— Без всякого труда.
— Великолепно. — Феликс улыбнулся, а потом признался: — Глупая игра, правда? Как в романе. В Берлине думают, что очень важно действовать таким образом. — В его невозмутимых глазах можно было прочитать веселое любопытство. Но его легкомысленное отношение к делу беспокоило Реппа. — И как прошла поездка?
— Не без трудностей.
— И все же вы уложились во времени.
— При расчете времени учитывались максимальные его потери. Я обошелся минимальными.
— А что с женщиной?
— Все прекрасно, — ответил он.
— Ну да, могу поспорить, что вы с ней приятно провели время. Мне ее однажды показывали. Вы, асы, всегда получаете все по первому классу, да?
— Машина? — спросил Репп.
— Господи, да вы как на пожар торопитесь. Все играете в штандартенфюрера, да? Вон там.
Реппу вовсе не понравилось, что его собеседник так непринужденно воспользовался словом «штандартенфюрер», но в пределах слышимости никого не было. Он встал вместе с Феликсом и вытащил из кармана какие-то деньги, не имея понятия, сколько оставить на столике.
— Двух франков будет вполне достаточно, господин Петерс, — подсказал Феликс.
Репп тупо уставился на незнакомые монеты, лежащие у него на ладони. Черт бы их побрал. Он выбрал две самые большие, бросил их на стол и последовал за Феликсом.
— Вы оставили этому парню приличные чаевые, господин Петерс, — сказал Феликс — На эти деньги он сможет послать сына в кадетский корпус.
Они пересекли улицу, прошли мимо нескольких витрин и затем свернули на маленькую улочку. Черный довоенный «опель» при виде их запустил двигатель. Когда они подошли, водитель обернулся.
Репп сел на заднее сиденье.
— Господин Петерс, это мой помощник господин Шульц. Помощником был молодой человек с живыми глазами и открытой улыбкой, ему едва перевалило за двадцать.
— Добрый день, добрый день, — поздоровался Репп.
— До того как меня ранили, я был в СС «Викинг» в России. Мы все там о вас много слышали.
— Спасибо, — ответил Репп. — Как далеко до Аппенцеля?
— Три часа. У нас еще уйма времени. Советую попробовать расслабиться и отдохнуть.
Машина отъехала от тротуара, и через несколько минут Шульц уже вывез и из города. Они поехали на юг по шоссе номер 13, следуя вдоль берега Боденского озера. Оно сияло с левой стороны, его горизонт терялся в дымке. Справа, на склонах холмов вдали от дороги, располагались аккуратные фермы. Время от времени Репп видел виноградники или ухоженные фруктовые сады. Вскоре они начали проезжать маленькие прибрежные городки: Мюнстерлинген с его бенедиктинским монастырем; Романсхорн, более крупный городок с ярмаркой и лодочной мастерской, за которым открывался прекрасный вид на вздымавшиеся вверх голубые Аппенцельские Альпы; а потом Арбон, гордящийся своим замком и красивой старинной церквушкой…
