Они не заперли дверь, не уловили моего присутствия и не повернулись в мою сторону. Шагнув вперед, я придержала дверь, не дав ей захлопнуться, и заглянула внутрь. Это была огромная комната с гигантской кроватью, диванами, кушетками, телевизионным монитором размером с экран в кинотеатре. Я увидела несколько человек в различной стадии наготы. Двое прижались к женщине-вампирше, которая по очереди пила из них кровь. Ага, кровяной бар. Куда вампы приходили за деликатесами. Теперь я поняла, как называть доноров. Кровяными наркоманами. Фу!
Я отпустила дверь и не стала устраивать сцен, поскольку ни один человек не сидел на цепи, не демонстрировал следов физического насилия (если не считать многочисленных проколов от клыков) и не находился в состоянии наркотического опьянения. Или, скажем так, опьянения, вызванного иными средствами, а не кровяным блаженством, которое они испытывали, когда насыщали достаточно зрелого вампира. Я пошла прочь. Быстро. Обратно в холл, к новой порции свинины и лосося.
На этот раз я добавила на тарелку крекер, три виноградины и решила послоняться среди присутствующих.
Одна вампирша, которая прогуливалась в одиночку по холлу, замедлила ход, почуяв мой запах. Она улыбнулась — попытка изобразить человечность, чтобы обезоружить меня. Сработало. Я остановилась, удивленная. Подождала. Увидев, что я молчу, она наклонилась, слишком близко, чрезмерно нарушив мое личное пространство. Я напряглась, но ее клыки остались на месте, вне поля зрения. Она не пыталась меня укусить. Только понюхала шею. Поэтому я не реагировала особенно сильно.
Отступив назад, она склонила голову:
— Я Беттина, глава клана Руссо.
Я кивнула, однако не придумала, что можно ответить. Пантера завладела моим языком. Мне снова захотелось хихикнуть. Руссо была красивой женщиной смешанных кровей, главным образом африканских и европейских.
— Мне сказали, сегодня в качестве гостьи Пеллисье сюда пришла охотница на выродка. Это ты?
Я снова кивнула. Она обошла вокруг меня танцевальной походкой, словно по подиуму, аккуратно ставя одну ногу перед другой. И все время принюхивалась, анализируя мой запах.
— Ты пахнешь так… хорошо. Зайдешь ко мне, когда наши… неприятности закончатся? — Она остановилась предо мной, глядя мне в глаза. — Я бы хотела лучше тебя узнать.
Что-то в ее взгляде говорило, что в слова «лучше узнать» она вложила библейский смысл. Вот мне повезло! Я сглотнула. Ее глаза наполнились смехом и замерли на моей шее.
— Беттина! Пеллисье хочет поговорить с тобой. Мы обе повернулись к маленькому пухлому человеку, стоявшему возле нее. Я понятия не имела, как долго он тут находился, однако выражение его лица свидетeльствовало о том, что уже достаточно давно.
— Пожалуйста, буду рада тебя видеть, — сказала Беттина, протягивая визитку, которой еще мгновение назад в ее руке не было. И она последовала за мужчиной.
— Ла-адненько, — пробормотала я себе под нос. В следующий раз вылью на себя целый флакон духов.
Слева от холла и столов с едой был бар, где три официанта наливали настоящее вино, пиво и крепкие напитки. Не кровь. Я взяла второй бокал шампанского и продолжила осмотр. За баром короткий коридор вел в музыкальный салон с несколькими струнными инструментами и роялем. Возможно, ужасно дорогим. Я подумала, кто на нем играет, и решила, что Лео. Он соответствовал такому типажу. Стоило мне об этом подумать, как в салон вошло несколько вампов, и одна из женщин села за бесценный инструмент. Она забарабанила по клавишам, наяривая какой-то военный марш. Звук поднимался к потолку и выплескивался в коридор, намеренно заглушая струнную музыку в холле. Остальные вампиры рассмеялись над идиотской выходкой, а один даже побежал в коридор глянуть на музыкантов-людей. Видимо, кровососы находили это забавным. Я ушла.
Открыв дверь, ведущую из салона, я обнаружила безлюдную двухэтажную библиотеку, наполненную книгами, с кожаной мебелью и первоклассной акустической системой, из которой тихо наигрывала сальса, которая, вообще-то, предназначена вовсе не для такого прослушивания. Я захлопнула дверь и была поражена так как оглушающий фортепианный ураган стих. Действительно отличная звуконепроницаемость. Можно совершить убийство и не беспокоиться о криках жертвы. Я принялась шарить по комнате, в конце концов нашла пульт аудиосистемы во встроенном шкафчике и сделала музыку погромче. В одиночестве я поедала поросенка с лососем, приплясывая и читая надписи на корешках. Здесь были книги на английском, французском, испанском и, вероятно, на латыни. А несколько, похоже, на греческом. Лео читает по- гречески?
В стеклянной витрине на демонстрационных подставках лежали двадцать четыре таблички из обожженной глины, металла и резного дерева, понятное дело древние и дорогие. Я не могла удержаться и не проверить, как работает служба безопасности, поэтому помахала перед крошечными высокотехнологичными камерами, направленными на сокровища. Отлично, если камеры были выведены на мониторы. Когда спустя всего двенадцать секунд дверь распахнулась и на пороге появился Громила, я похвалила себя.
— Неплохо, — сказала я, поднимая свой бокал, который почти уже опустел.
— Думаю, с тебя хватит, — заметил он с изумленной улыбкой на губах, забирая у меня бокал и пустую тарелку. — Мистер Пеллисье хочет тебя видеть.
— Да-а? — Я отняла посуду и поставила на шкафчик. — Танцуешь сальсу?
— Сто лет не пробовал, — признался Громила.
— Я тоже забыла, когда последний раз это делала, — сказала я, затем взяла его руки в свои и развернула, не обращая внимания на Пантеру, которая радостно фыркнула в ответ на двусмысленность. Одну его руку я положила себе на бедро и, продолжая держать другую, стукнула каблуком и сделала быстрый шаг вперед, вынудив его отступить назад. Надо отдать Громиле должное, он послушно следовал моим желаниям. А потом захватил инициативу и повел. Уверенно. Ритм сальсы — три шага, пауза, три шага. Это обновленная версия мамбо от исходной румбы, и она очень волнует кровь.
Громила увлек меня вбок, опустил руку вниз, поднял вверх, заставив меня сделать два простых вращения и сразу же одно двойное, как только мы поймали ритм. А затем накал увеличился. Парень умел танцевать. Это было наполовину обольщение, наполовину соревнование, словно он предлагал мне свою постель, одновременно проверяя мои двигательные возможности, рефлексы, мою способность мгновенно реагировать на его усовершенствованную вампирами скорость. Наши взгляды сомкнулись. Его карие глаза завладели моими, и я следовала его желаниям. Феромоны совращения, его и мои, наполнили воздух. Мне хотелось запустить пальцы в его темные волосы и, может быть, коснуться маленькой родинки. Языком.
Темп увеличивался. Быстрее. Быстрее, быстрее, быстрее. Моими рефлексами управляла Пантера, поэтому Громиле открылись многие секреты. А мне было наплевать. Звук то нарастал, то убывал, музыка то ускорялась, то замедлялась. Я пропустила шаг. Только потому, что не была знакома с его манерой вести танец, а не потому, что не знала движения. Его глаза не отпускали моих, а его рука скользнула вдоль моего тела, по бедру. Он обнял меня за талию и в завершение притянул к себе — па из репертуара танго, которое я не практиковала с окончания танцевального курса.
Музыка смолкла. Мы стояли в идеальной позиции, прижавшись грудью друг к другу, и тяжело дышали. В тишине раздался один хлопок в ладоши. Потом еще один. Нарушив близость, Громила отскочил, двигаясь быстрее, чем в танце. Мои руки остались в воздухе, держась за пустоту. Я повернулась к дверям.
Там стоял Лео. Дверь позади него была закрыта. Он не отрывал глаз от Громилы. Искры пробегали между ними. Соперничества. Гнева. Пантера зарычала. Оба, вампир и человек, повернулись ко мне. Ощущая Пантеру прямо под кожей, чувствуя, как шкура ее шевелится в предвкушении, я засмеялась. Смех оказался безжалостным. Отчасти диким.
— Громила хорош. А ты лучше, чем он? — Мы с Пантерой бросили вызов хищнику.
Эмоции запульсировали в комнате, выплеснулись феромоны агрессии, соперничества, борьбы за первенство.
Запах насилия заполнил комнату. В какой-то момент я подумала, что то, что происходит между самцами, сейчас вырвется наружу, но Лео остановился. Он глубоко вздохнул, и произошло перерождение запахов, захвативших библиотеку. Неодобрение превратилось в удивление, любопытство и… желание,
