человек. Вряд ли у Маделин такой зверский аппетит.
— Ты ждешь еще кого-то? — спросил он.
Она поймала направление его взгляда, и ее губы изогнулись в улыбке.
— Нет.
— Ты, случайно, не беременна?
— Надеюсь, что нет, — пробормотала она. — В ближайшее время это не входит в мои планы. В твои тоже вряд ли.
— А как насчет отдаленного будущего? — спросил он. — Рождение детей входит в твои планы?
— Я об этом еще не думала.
— Вы с Уильямом хотели иметь детей?
— Нет, — ответила она после небольшой паузы. — Это было не из-за возраста Уильяма и не потому, что я недостаточно его любила. Уильям был бесплоден. Он смирился с тем, что у него никогда не будет детей. Что же касается меня, я решила, что, если во мне когда-нибудь проснется материнский инстинкт, я буду помогать беспризорным детям.
— Значит, он проснулся, — сказал Люк.
Маделин улыбнулась:
— Не беспокойся, воин. Я не планирую делать тебя отцом. Ты для этого не подходишь.
Люк знал, что с такой опасной работой он не лучший кандидат на роль отца, но слова Маделин задели его. Прогнав неприятное чувство, он сосредоточился на еде. Она права. Его жизнь устроена таким образом, что любые серьезные обязательства для него сейчас обременительны.
Главный вопрос состоит в том, готов ли он изменить образ жизни, чтобы взять на себя обязательства. Нет, не отцовские. Менее серьезные.
— Я думал о том, что ты сказала мне по телефону. О том, что тебе нужно от отношений, и о том, что я могу тебе дать. У меня есть несколько идей.
Маделин насторожилась.
— Я решил ответить на вопросы о моей работе, которые могли у тебя возникнуть, — сказал он. — Подумал, чем больше ты будешь знать, тем меньше будешь обо мне беспокоиться.
Маделин перевела взгляд на его плечо:
— Почему у меня такое ощущение, что это уступка, на которую ты идешь нечасто?
— Потому что ты умная.
Дело в том, что он никогда раньше не шел на подобные уступки. Никогда ни с кем не говорил о своей работе, даже со своими братьями.
Он потер шею, чтобы скрыть внезапно охватившее его волнение.
— Хорошо, — осторожно произнесла она. — Первый вопрос. С тобой можно связаться, когда ты на очередном задании? Если да, то нужно звонить на специальный номер?
Это не слишком сложный вопрос.
— Часто мне можно дозвониться на мой мобильный до тех пор, пока я не вхожу в опасную зону. Я дам тебе номера, на которые можно звонить в случае крайней необходимости.
— Как долго ты обычно находишься в этой опасной зоне?
— Когда как. Обычно большую часть времени занимает дорога до места назначения. Потом еще планирование операции и бумажная работа. Так что время моего нахождения в опасной зоне минимально. Обычно я точно знаю, с каким устройством мне предстоит иметь дело. Я вхожу туда, выполняю свою работу, затем выхожу. Речь идет о минутах, а не о часах.
Маделин криво улыбнулась:
— Ты говоришь об этом с такой легкостью.
— Я очень люблю легкость, — ответил он. — Но бывают случаи, когда со мной нельзя связаться в течение нескольких недель. Я становлюсь участником военной операции, которая требует строгой конфиденциальности. Звонить по мобильному телефону запрещено, поскольку я нахожусь в зоне военных действий. Бывает, что связи просто нет.
— Твоя последняя поездка была именно такой?
— Да.
Маделин снова посмотрела на его плечо:
— От того, что ты рассказал, мне легче не стало.
— Да, но зато, когда я уеду в следующий раз, ты будешь меньше беспокоиться.
— Вряд ли, — сухо ответила она. — Но я искренне признательна тебе за твою попытку меня успокоить.
— Со временем тебе станет легче, Мэдди.
— Правда? Откуда ты знаешь? — произнесла она с циничной усмешкой, которая очень его обрадовала. Ему намного проще иметь дело с сильной, уверенной в себе женщиной, чем с беззащитной сиротой, которую он часто видел в Маделин.
— Я об этом слышал. Женщины, которые много лет замужем за военными, клянутся, что почти не беспокоятся о своих мужьях.
— Ты никогда не задавался вопросом почему?
— Из-за того, что они смирились.
— Из-за безразличия, — возразила Маделин.
— Ты циничная.
— А ты идеалист.
— Я скучал по тебе.
Маделин покачала головой и отвернулась, чтобы не смотреть на дерзкого воина, который один за другим разрушал ее защитные барьеры.
— Ты хоть представляешь, как мне трудно дать тебе шанс, Люк Беннетт?
— А ты попробуй рискнуть, — спокойно произнес Люк.
— Мой отец и брат занимались саморазрушением. Оба гонялись за смертью, и я была не в силах им помешать. Обоих давно нет в живых.
— Я не такой, как они, Мэдди.
— Неужели?
— Нет. — Люк встретился с ней взглядом. Его янтарные глаза неистово сверкали. — Я не играю со смертью. Я ее ненавижу и делаю все, что в моих силах, чтобы ее жертвой не стали невинные люди. Соблюдаю максимальную осторожность, чтобы она не забрала меня. Я защищаю то, что мне дорого, Маделин.
На ее глаза навернулись слезы, и она часто заморгала, чтобы их сдержать. В комнату вошла Юн забрать грязную посуду. Когда экономка увидела, сколько они съели, ее глаза на мгновение расширились, а уголки губ дрогнули в улыбке. Люк тоже это заметил и не преминул воспользоваться слабостью противника.
— Спасибо, Юн. Все было очень вкусно, — произнес он и начал складывать в стопку ближайшие к нему тарелки. Юн помешала ему, хлопнув его по руке. Маделин ухмыльнулась.
— Поберегите плечо, молодой человек, — отрезала пожилая экономка. — Вы все меньше становитесь похожим на тигра и все больше на быка?
— Сильный? — предположил Люк. — Стойкий?
— Упрямый, — поправила его Юн.
Люк указал ей на большую пустую тарелку:
— Что здесь было?
— Барбекю из утки со сладким соусом, перцем чили и имбирем, — ответила Юн. — Вам понравилось?
— Очень.
— Это блюдо придает сил, — сказала она и удалилась с частью тарелок.
Когда Юн забрала всю посуду и остатки еды, Маделин неловко предложила Люку:
— Не хочешь сесть на диван? Твоему плечу там будет удобнее.
— Мое плечо в порядке, — заверил ее он, но послушался совета.
