сексуальную подоплеку. Видимо, ему была привычна роль раба, в то время как Керри взяла себе роль его госпожи. Бесцеремонность американки несколько смущала Монику, однако ей хотелось узнать об этой женщине больше. И не столько из желания расширить свои познания о формах человеческого общения, сколько из чисто женского любопытства. Ей было интересно, как далеко может зайти в своем самоуничижении Чак, когда она окажется в интимной ситуации.
— Тебе доводилось раньше бывать в этом баре? — спросила Керри у Моники.
— Нет, я здесь впервые, — ответила та, испытывая неловкость за собственные мысли о сексуальной жизни едва знакомых ей людей. Раньше подобная блажь никогда не приходила ей в голову. И теперь от смущения щеки ее стали пунцовыми.
— В таком случае тебя ждет много интересного, — многозначительно сказала американка.
Разговор перешел в нормальное русло, и Моника даже подумала, что она неверно истолковала слова Керри. Если Чак помалкивал во время разговора женщин, то это еще не означало, что он застенчив. Возможно, что он скрытен по своей натуре или же просто устал. Они выпили еще по бокалу, однако ни один из столиков так и не освободился, а стоять весь вечер возле стойки никому не хотелось.
— Который час? — наконец спросила у нее Керри.
— Без десяти минут час ночи, — ответила Моника. — Завтра в девять мне нужно быть на заседании. Не пора ли нам возвратиться в гостиницу?
— Да, пожалуй, — согласилась Керри.
Вернувшись в отель и забрав у портье ключи от номера, Моника попрощалась с американкой и уже было направилась к лифту, когда Керри, взяв ее за локоть, шепнула:
— Давай выпьем по рюмочке на сон грядущий! Здесь чудесный бар, а спать мне совершенно не хочется.
Несколько осоловев от выпитых спиртных напитков, Моника позволила американке уговорить ее и согласилась на скорую руку пропустить по порции виски. Кресло, в которое она плюхнулась в гостиничном баре, было таким удобным, что ей не хотелось шевелить ни ногой, ни рукой, не говоря уже о том, чтобы дотянуться до столика, стоявшего перед ней. Керри и Чак о чем-то поговорили между собой, после чего Чак повернулся и вышел из бара.
— Ему захотелось принять душ, — пояснила Керри, садясь в кресло напротив Моники и закидывая ногу на ногу.
К ним подошел официант. Увидев его, Керри расплылась в улыбке:
— Антонио! Как я рада снова тебя видеть! Значит, ты по-прежнему здесь работаешь?
— Да, мадам, к сожалению, — с заметным испанским акцентом ответил официант.
— Ах, Антонио, здесь совсем неплохо! Или ты недоволен своими клиентами? — проворковала Керри, лаская его взглядом.
— Ах, если бы только все они были такими, как вы, мадам! — мечтательно закатив к потолку глаза, ответил официант.
— Мне приятно это слышать от тебя, Антонио! Принеси нам с коллегой два бокала виски, лучше всего «Шивас ригал».
— Будет исполнено, мадам!
Он отошел к стойке выполнять заказ, и Моника спросила:
— Это о нем вы мне говорили?
— Да, именно о нем. Он такой славный!
— Он вас помнит!
— Еще бы! — Керри вздохнула и погрузилась в какие-то личные воспоминания.
Антонио вскоре вернулся и аккуратно поставил бокалы с виски на бумажные подставки. Керри поднесла бокал к губам, отпила из него и сказала:
— Твое здоровье, моя дорогая! — Не дав Монике ответить, она спросила:
— Скажи откровенно, что ты думаешь о нас с Чаком?
Моника захлопала глазами, ошарашенная таким прямолинейным вопросом.
Керри расхохоталась.
— Хорошо, я дам тебе подсказку. Не кажется ли тебе, что между нами какие-то странные отношения?
Моника сделала большой глоток, пожевала губами и сказала:
— Да, пожалуй. По-моему, вы настолько наскучили друг другу, что даже не хотите разговаривать.
— Любопытное суждение! — сказала, вскинув бровь, американка. — Продолжай!
— И еще мне показалось, что Чак во многом от вас зависим, не так ли?
И на этот раз ее ответ поразил Керри.
— Да, это абсолютно верно! — призналась она. — В наших отношениях мне отведена главенствующая роль. Ты понимаешь, на что я намекаю?
— Да, понимаю, — сказала Моника, чувствуя, что американка имеет в виду сексуальную сторону их отношений, но не испытывая особого желания углубляться в интимную сферу супружеской жизни.
— Я подразумеваю, разумеется, секс, милочка, — продолжала говорить неуемная американка. — В этом смысле я всегда доминирую. Ты поняла намек?
— Я знаю, что означает «доминировать», — кивнула Моника, начиная злиться. Несомненно, Керри рассчитывала смутить ее своими откровениями, но Моника решила не доставлять ей такого удовольствия и поэтому отвечала нарочито спокойно. — Надеюсь, что сексуальные игры доставляют вам много радости, — сказала с улыбкой она.
— А вам никогда не хотелось внести в свою интимную жизнь некоторое разнообразие? — спросила Керри.
Моника улыбнулась, вспомнив свой недавний экспромт в душевой спортивного комплекса, и ответила:
— Вы разговариваете со мной как с неопытной школьницей!
Керри расхохоталась:
— Я не хотела тебя обидеть, душка! Просто мне стало интересно, насколько ты раскованна в сексе. Как известно, вы, англичане, очень консервативны и порядочны на людях. Но я подозреваю, что, оказавшись в спальне, все вы тотчас же переодеваетесь в кожаные доспехи и начинаете лупить друг друга плетками и хлыстами.
— К сожалению, у меня вообще нет одежды из кожи, разве что обувь, — с невинным видом ответила Моника.
— Что ж, для начала и это неплохо, — с улыбкой произнесла Керри. — Туфли — это весьма многозначительный символ.
Она явно не собиралась переводить разговор на другую тему.
Вспомнив свои туфли, Моника подумала, что все они символизируют разве что ее хроническое безденежье.
— Вас возбуждают сильные личности? — спросила Керри с настойчивостью опытного журналиста, и Моника покорно ответила:
— Да, пожалуй. Как и богатые люди, они не лишены особой притягательности.
— Типичный ответ, — констатировала Керри и отхлебнула из бокала. — Но я имела в виду не только мужчин…
— И я тоже, — сказала, к ее удивлению, Моника. Обе женщины помолчали, наконец американка сказала:
— Не хотелось бы тебе расширить свой сексуальный опыт? Приглашаю тебя в свой номер. Ты увидишь нечто весьма пикантное.
— Не думаю, что мне это будет интересно, — справившись с оторопью, ответила Моника.
— Как знать! Чтобы судить о пудинге, нужно его отведать. В любом случае тебе не будет с нами скучно. Ну признайся, ведь ты уже сгораешь от любопытства! — воскликнула Керри.
Моника рассмеялась:
— Это уже нечестно! Разумеется, мне любопытно. Просто уже поздно, мне пора спать…
— Не беспокойся, выспишься. А сейчас пошли ко мне в номер!
