— Отсюда трудно разглядеть, что там происходит.
— Я уверен.
— Узнаешь знакомые повадки распутника, не так ли?
— Я никогда в жизни не волочился за женщиной, которая вышла замуж меньше недели назад.
Хоксуэлл рассмеялся:
— Ах, вот оно в чем дело! Судя по твоему негодующему тону, он тебя раздражает. Тебя это действительно волнует, или ты — всего лишь один из заевшихся богатых собственников, которые ревнуют ко всем видам своей собственности?
Так ли это? Действительно ли все, что с нею связано, вызывает у него волнение? Или это в самом деле лишь чувство собственника, переживающего за новую покупку? Эти вопросы застали его врасплох.
Хоксуэлл обошел его вокруг, чтобы загородить Одрианну.
— Если кто-то когда-либо заключал брачный союз исключительно из чувства долга, так это ты, Саммерхейз. И вы с ней оба это понимаете. Ты же знаешь, что рано или поздно и ты заведешь себе любовницу, и она — любовника. Думаю, что сначала ты, а потом она. Обычно это происходит именно так.
— Не всегда.
— Да, не всегда. Иногда жена остается верной и обиженной. Так что иди и надавай ему тумаков, чтобы она знала, как это бывает.
В этом не было необходимости. Себастьян снова увидел Одрианну — она шла по комнате. Одна.
— Временами ты бываешь таким мерзавцем, так раздражаешь меня, Хоксуэлл, — проговорил Себастьян.
— Лишь тогда, когда ты ведешь себя как осел, Саммерхейз.
Одрианна вспоминала бал, а Нелли расстегивала ей платье. Все прошло хорошо, думала она. В такой огромной толпе ее незначительность сыграла ей на руку и даже защищала. Несмотря на это, она познакомилась со многими людьми, и ее даже одаривали приветливыми улыбками. Так что, вероятно, в течение нескольких месяцев она не будет чувствовать себя незваной гостьей на подобных сборищах, несмотря на то что на самом деле она все равно будет считать себя там чужой.
Одрианна подняла руки, чтобы снять платье.
— Пока не нужно.
Одрианна удивленно оглянулась. У двери, ведущей в ее спальню, стоял Себастьян. Он оперся плечом о косяк, скрестив на груди руки. Галстук и фрак он уже снял. Свет свечи подчеркивал белизну его сорочки и темные глаза, наблюдавшие за ней.
Если он не хочет, чтобы она снимала платье, она не станет этого делать. Одрианна молча застыла перед мужем. Себастьян сделал знак горничной, чтобы она вышла, и шагнул к жене.
— Ты в этом платье выглядишь потрясающе, — проговорил он. — Все так решили.
— Не думаю, что в этой суете кто-то вообще обратил на меня внимание.
— Я обратил. Я не мог оторвать от тебя глаз.
Себастьян подошел к ней поближе и остановился за спиной. Одрианна шагнула к туалетному столику, но рука Себастьяна обхватила ее и вернула назад. От горячего поцелуя в шею Одрианна судорожно вздохнула.
Его ладони пробежались по шелку платья. По всему ее телу. Одрианна задрожала, чувствуя, как возбужденная плоть мужа прижимается к ней сзади. От этого давления в ней стало подниматься наслаждение. Когда его руки коснулись ее отвердевших сосков, Одрианна выгнулась, чтобы опереться об него, а ее тело уже изнывало от сладостной пытки.
Поцелуи-укусы. Лихорадочные, уверенные, нетерпеливые. Себастьян осыпал поцелуями ее шею и плечи, и Одрианна повернулась к нему лицом, чтобы получить больше ласк.
А потом она почувствовала, что парит в воздухе: это Себастьян поднял ее и понес к кровати.
— Встань здесь на колени.
Одрианна не поняла его, но повиновалась, когда Себастьян положил ее на кровать. Но вскоре ей стало понятно, что он задумал. Одрианна удивилась. Где-то глубоко, в нижней части ее живота разлилась приятная истома.
Щекоча кожу, шелк скользнул вверх по ее бедрам. Все выше и выше, пока красная волна не поднялась до ее талии и облаком не упала на кровать. Себастьян стянул до колен ее панталоны.
Прикосновение. Одно уверенное глубокое проникновение. Одрианна не смогла сдержать стон.
Он замер, оставив ее в такой позе, выжидая. Она дрожала от нетерпения. Таких ощущений она еще не испытывала. Оглянувшись, Одрианна увидела, как упала его рубашка и как Себастьян устроился сзади…
Он брал ее жестко и уверенно, а она желала, чтобы его толчки были еще сильнее. Его плоть проникала все глубже в ее лоно. Его движения вызывали в ней какой-то новый голод, становившийся все сильнее и сильнее и перераставшей в новое наслаждение. Одрианне хотелось этого, она желала, чтобы напряжение в ее теле достигло высшей точки и довело ее до экстаза. Это было дикое безумие — как волна красного шелка, разделяющая их.
Ощущения становились все более острыми. Забыв о стыдливости, она сходила с ума от испепеляющей страсти, теряла над собой контроль. А потом, закричав, наконец ощутила, как тело словно воспарило к сияющим высотам оргазма.
Себастьян снял платье с ее обмякшего, удовлетворенного тела и отбросил его в сторону. Должно быть, платье было теперь испорчено, но это не волновало Одрианну.
Отбросив подушки, Себастьян уложил ее на кровать и лег рядом. Он не спал. Чувство удовлетворенности было настолько полным, что он не хотел терять его.
Одрианна инстинктивно пододвинулась к нему. Себастьян обнял ее и привлек к себе.
Наслаждение было божественным, но таким скорым. Одрианна постепенно возвращалась в реальный мир. Разум Себастьяна вновь начинал подчиняться ему. Он стал вспоминать события минувшей ночи. Воображению Себастьяна долго представлялась картинка ее обнаженных и таких эротичных ягодиц в окружении красного шелка, ее раздвинутых бедер, трепетавших в ожидании проникновений.
Однако вскоре его мысли вернулись к балу. В особенности к одному событию этого бала. Еще два часа назад он не стал бы спрашивать о нем, да и спустя столько же времени после близости — тоже. Однако сейчас, когда секс так сблизил их, пусть и на время, он все же решился.
— Что это был за мужчина? — спросил Себастьян. — Ну тот, на балу?
Одрианна замерла, хотя вопрос застиг ее, когда она сладко, как кошка, потягивалась. Кажется, у нее даже дыхание остановилось. Себастьяну казалось, что он чувствует, как помчались вскачь ее мысли, как она старается подобрать правильные слова, лихорадочно обдумывает, сказать ему правду или солгать. Одного ее смятения было достаточно для того, чтобы у Себастьяна появилось желание убить этого типа.
— Он мой старый друг, — ответила она. — Военный офицер. — Наступила долгая пауза. — До его поездки во Францию мы были обручены, — наконец добавила Одрианна.
— Но когда он вернулся, помолвка была расторгнута, — промолвил Себастьян. — Что же произошло?
— Я освободила его от обязательств, — сказала Одрианна. — Время многое меняет.
— Для него или для тебя?
— Для нас обоих. Думаю, это обычная история. Часто союзы, заключенные перед долгой разлукой, не выдерживают испытания временем.
Едва ли. Они выдерживают его именно потому, что женщины плохо переносят перемены. Стало быть, она ему лжет. Этот негодяй разбил ей сердце. Об этой боли и была написана ее печальная песня.
— Как давно ты расторгла помолвку с ним?
— Больше года назад. Перед прошлым Рождеством.
— Ты все еще любишь его? — спросил Себастьян. Трудно было задать этот вопрос. Труднее, чем он думал. И еще ему было не по нраву то чувство, с каким он ожидал ответа.
— Я бы не смогла выйти за тебя замуж, если бы по-прежнему любила его, — промолвила Одрианна. —
