оставил солдат беспомощными, появился случайно.
Его ответ поразил Одрианну. Неужели он намекал ей на то, что отец намеренно отправлял на фронт плохой порох!
— Да как вы смеете! Разве не достаточно того, что отца несправедливо унизили? Он был в отчаянии! И вот теперь вы обвиняете его в…
— Он был последней галочкой в длинной линейке галочек, — заметил лорд Себастьян. — Такое распределение боеприпасов было невозможно без его подписи. И в чем бы он ни был виновен — в халатности или в тайном сговоре, — внимание на него обратили не зря, мисс Келмслей. Мне очень жаль, но это правда.
Ей захотелось ударить его за такое оскорбление. Стараясь сдержать слезы, она сильнее прижала ткань к ране.
— Это неправда! — воскликнула Одрианна. — Вы ошибаетесь. Мой отец ни в чем не виновен.
Внезапно рука Себастьяна накрыла ее руку. Приподняв ее ладонь, Себастьян высвободил из пальцев кусок окровавленной ткани. Потом он взял чистую ткань.
— Помогите мне, пожалуйста, перебинтовать руку, чтобы я мог одеться к приходу нашего гостя, — попросил он.
Дрожащими руками Одрианна стала перевязывать рану, а Себастьян старался не опускать при этом руку.
А затем он встал. Внезапно его обнаженная грудь оказалась прямо перед ее носом. От этого ощущения неожиданной близости, от самого вида широкой груди у Одрианны голова пошла кругом.
Она заставила себя поднять глаза и заметила, что лорд Себастьян наблюдает за тем, какое впечатление на нее производит его тело. Одрианна почувствовала, как запылали щеки. Поспешив отступить в сторону, она отвернулась, чтобы Себастьян не видел, в каком она смятении.
Впрочем, в его взоре не было ничего осуждающего. Ничего обидного или оскорбительного. Более того, сам он тоже явно был шокирован.
Одрианна видела, что он, как ни странно, тоже восхищен, так что теперь можно было сказать, что их объединяет общая тайна. Впрочем, в ней была уверенность, словно он знал, что на него стоит посмотреть. А также любопытство, как будто ее заинтересованность в нем была менее предсказуемой, чем реакция остальных женщин, с которыми он когда-то имел дело.
Она услышала, как он одевается, потом стул за ее спиной снова задвигался.
— Мисс Келмслей!
Одрианна заставила себя обернуться и посмотреть ему в лицо. Теперь он выглядел идеально. Лорд Себастьян надел не только рубашку и жилет, но и серую куртку для верховой езды. Даже галстук был завязан безупречно, учитывая, какую боль в раненой руке он, должно быть, испытывал, повязывая его.
— Мисс Келмслей, я очень сожалею по поводу того, что ваш отец умер, — сказал он. — Я также сожалею, что это вызывает ваши переживания и что мои преследования причинили неприятности вашей семье. Однако либо сегодня же ночью, либо завтра утром мировой судья графства будет задавать вам всякие неприятные вопросы. И я должен просить вас довериться мне и позволить мне одному дать ответы за нас обоих.
Упоминание о смерти отца вновь воспламенило гнев Одрианны, заставивший ее отправиться в это ужасное путешествие. Она была благодарна лорду Себастьяну за поддержку, но это ничего не меняло.
— Вы преследовали моего отца до самой могилы, лорд Себастьян, — проговорила Одрианна. — Вы и другие члены парламента, которые продолжали говорить о порохе. Вы не хотели принимать никакие объяснения и настояли на том, чтобы Совет по боеприпасам нашел вам какого-нибудь козла отпущения, которого можно было бы прилюдно пригвоздить к позорному столбу. Думаю, с моей стороны будет глупостью довериться вам.
— Ваша точка зрения мне понятна, — кивнул Себастьян. — Но я — единственный человек в этой истории, который готов встать на вашу защиту. Мое слово джентльмена, титул моего брата и моя работа в парламенте могут избавить вас от неприятностей.
— Избавить меня? — переспросила Одрианна. — Скандал доберется до меня независимо оттого, кто вы, если только станет известно о том, что мы находились в комнате наедине. А ваше высокое положение лишь подчеркнет мою дурную славу.
— Но такой скандал — ничто по сравнению с тем, с чем вы можете столкнуться. На самом деле будет лучше, если мировой судья примет все это как ссору любовников, — заверил Одрианну лорд Себастьян. — Потому что когда он выяснит, что вы — дочь Хораса Келмслея, он тут же подумает, что вы нарочно заманили меня сюда для того, чтобы убить. То есть отомстить за отца, — пояснил он.
Одрианна едва не расхохоталась, услышав столь драматичное предсказание развития событий. Однако ей удалось на мгновение представить себе, какими глазами их увидел хозяин гостиницы. Лорд Себастьян прав. Как только станет известно, кто она такая, интерпретация ночных событий обретет совершенно новый и куда более неприятный характер.
При мысли об этом ее затошнило. Ей не следовало даже носа высовывать из безопасного неведения в доме Дафны. Ей не следовало восставать против несправедливого поворота событий, который сделала ее жизнь. И нельзя быть настолько глупой, чтобы поверить в возможность изменения собственной судьбы.
Лорд Себастьян указал на кровать.
— Неизвестно, когда он приедет, — сказал он. — Можно устроить так, чтобы вы хоть немного отдохнули, а я тем временем подумаю, как лучше избавить вас от обвинения в попытке предумышленного убийства.
Здоровой рукой Себастьян сдернул с кровати покрывало. Потом он приподнял край простыни и, подвернув его, повесил вдоль постели, привязав за края, чтобы создать для Одрианны некое подобие уединенного уголка.
— Забирайтесь туда, мисс Келмслей, и постарайтесь заснуть. Я вас не потревожу. Вы будете в полной безопасности.
Одрианна бросила долгий и мрачный взгляд на кровать.
— А где окажетесь вы? — спросила она.
— С другой стороны этой перегородки, — с усмешкой ответил он.
— Но это невозможно! Это неприлично!
— Полагаю, сейчас не самое подходящее время думать о приличиях подобного рода.
Одрианна покорно склонила голову. Завернувшись в шаль, она приподняла уголок простыни и скрылась за ней. Они оказались в нелепейшей ситуации независимо от того, что привело ее сюда, так что действительно было не до церемоний. Не может же он всю ночь сидеть на стуле с раненой рукой. В то же время лорд Себастьян не допустит, чтобы на стуле устроилась она, пока он будет спать в постели.
Одрианна улеглась, сдвинулась на свою сторону и закрыла глаза. Несмотря на усталость, ее тело было напряжено, как тетива лука. Она слышала, как он ходит по комнате. А потом матрас заскрипел под его спиной и за колышущейся между ними перегородкой. Одрианна всем телом и даже разумом чувствовала его близость, хоть они и не прикоснулись друг к другу.
Одрианна попыталась заснуть. Нет, это было невозможно. Он же там. Она представила, как он тянется к ней и…
Эта мысль шокировала ее. А ее тело запылало. Она попыталась направить мысли в другую сторону, думать о маме и Саре, об отце. Даже о Роджере. Но это не помогло. Вместо этого интимность стала почти физически ощутимой, она заполнила собою почти всю комнату и охватила ее.
Это было хуже, чем сидеть в переполненном экипаже в окружении незнакомцев. Там хоть каждый делал вид, что не замечает своих соседей. Все эти люди оставались незнакомцами друг для друга, даже если они и перекинулись парой словечек, потому что их разговоры были ни о чем. В конце путешествия все расходились в разные стороны, что служило концом вынужденной интимности, которой словно и не было.
Но лорд Себастьян никуда не денется. Утром ей придется смотреть ему в глаза, и она не сможет притвориться, что ничего этого не было. К тому же он больше не был для нее незнакомцем, да и разговаривали они об очень важных вещах.
