Гумбольд, вынужденный заискивать перед Крашкайтом и остальными военачальниками, испытывал к ним глубокую неприязнь.
И вот сейчас маршал вошел в тронный зал. Высокий, с аристократической осанкой, по-военному подтянутый, с львиной гривой волос, он обвел надменным взглядом присутствующих. Пройдя прямо к королеве, маршал резко поклонился.
Ванда улыбнулась. Широкоплечий и стройный Крашкайт, красивый, несмотря на то что ему уже шел пятидесятый год, был одним из ее любимцев. Почему-то королева никак не могла разглядеть, что у маршала ослиные мозги.
Что не укрылось от Гумбольда. И это было единственной отрадой канцлера.
— Маршал Крашкайт, — пробормотал Гумбольд проходившему мимо военачальнику, — вы слышали о чужестранце, появившемся в Зэмерканде? Он называет себя солдатом. Вам это не кажется непозволительной дерзостью, поскольку он не служит ни в какой армии?
Крашкайт снисходительно посмотрел на человека, которого считал презреннее червей.
— Тот, кто был когда-то солдатом, всегда им остается, Кобальт, разве вам это неизвестно? Навыки, дисциплина, верность знамени — с этими качествами человек не расстается до конца жизни. Я видел этого незнакомца. Быть может, когда-нибудь его придется казнить, но фигура у него что надо. Спина прямая, будто копье. В отличие от вас, вялых нарциссов, марширующих только от кровати до гардероба. И в глазах у него горит боевой огонь. Это воин до мозга костей, поверьте мне.
— Кажется, капитан Кафф думает иначе, — заметил Гумбольд, пытаясь вбить клин между военачальниками.
— Капитан Кафф не обязан соглашаться со мной в вопросах личного характера, он лишь должен выполнять все приказания вышестоящего командования. Всего хорошего, Кобальт!
Кобальт!.. Натянув улыбку, канцлер ощетинился. Кобальт!
Но Крашкайт был не единственным могущественным врагом Гумбольда. Больше всего канцлер боялся Лорда-хранителя королевской казны Квидквода, человека честного, неподкупного, не поддающегося на пустые разглагольствования. Пожилой, невероятно умный и образованный, Квидквод мог уничтожить Гумбольда, лишь шепнув несколько слов на ухо королеве — достаточно ему было получить в свои руки какие-либо доказательства мошенничества.
Были у канцлера еще два-три мелких врага, но он постепенно сокращал их число.
— Гумбольд, — окликнула канцлера королева, переговорив о чем-то с Квидкводом, — кажется, Лорд- хранитель королевской казны придерживается иного мнения относительно Фринстина. Он считает, что ты действовал чересчур поспешно.
Внутренне вскипев, Гумбольд изобразил улыбку.
— У него появились новые сведения? Какая жалость! Скорее всего, ваше величество, уже слишком поздно…
— К счастью, нет, — ответил сварливый счетчик королевских денег. — Услышав сегодня утром о том, что случилось с Фринстином, я действовал без промедления. — Квидквод торжественно поклонился королеве. — Я взял на себя смелость отложить казнь.
— Ты поступил совершенно правильно, Квидквод. Если у тебя есть доказательства невиновности Фринстина, необходимо обсудить их до того, как его голова спадет с плеч. В полдень я буду ждать вас обоих в своих покоях. Мы внимательно изучим этот вопрос.
Квидквод поклонился. Гумбольд поклонился.
В канцлере бушевала злость, докатывающаяся до глубин его души.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Солдат проснулся от звуков восхитительного пения. Он не понимал слов — для него это было все равно что щебет птиц, — но талант певца не вызывал сомнения. Открыв глаза, Солдат успел разглядеть тени, скользнувшие прочь в темноту сточной трубы. Быстро выпрямившись, он понял, что неизвестные едва не срезали с него пояс с деньгами. Если бы пение его не разбудило, он был бы ограблен.
Повернувшись к Утеллене, Солдат сказал:
— Достаточно было просто потрясти меня за плечо.
— Достаточно для чего?
Потянувшись, молодая женщина потерла глаза.
— Для того чтобы меня предупредить. Петь было не обязательно, хотя у тебя чудесный голос.
Утеллена недоуменно заморгала. Мальчик тоже проснулся и смотрел на взрослых.
— Петь? — переспросила она. — О чем ты?
Мальчик протянул тощий палец.
— Это вот он. Чехол от меча.
Солдат посмотрел на висящие на поясе ножны.
— Что ты хочешь сказать?
— Я слышал, перед тем как ты проснулся, — пояснил Мальчик. — Чехол пел на языке колдунов, высоким тонким голосом:
Проснись, о, проснись, воин,
Проснись же, пока тебя не убили мерзкие грабители.
Ахнув, Солдат внимательно осмотрел ножны с вышитыми на коже словами «Кутрама и Синтра».
— Малыш, ты в своем уме? Ножны не поют. Наверное, нас предупредил кто-то другой.
— Нет, это были ножны.
Нахмурившись, Солдат пристально посмотрел на ребенка.
— А откуда тебе известен язык колдунов?
Внезапно очнувшись, Утеллена прижала мальчика к груди.
— Ниоткуда. Он ничего не знает. Мы крепко спали, и нас кто-то разбудил. — Переполненная отчаянием, она повернулась к темноте. — Благодарю тебя, кто бы ты ни был, за то, что нас предостерег.
С этими словами она начала собирать свои пожитки, намереваясь уйти.
— Ты куда? — спросил Солдат. — Еще ночь на дворе.
— Скоро будет светать. Нам пора уходить.
Пожав плечами, Солдат развязал кошелек.
— Вот, — сказал он, протягивая монету. — Обещанная плата.
Учтиво поблагодарив его, молодая женщина взяла деньги, и вскоре Солдат остался один. Его озадачило, почему Утеллена и мальчик ушли так быстро. Похоже, мать испугалась, когда ее сын заговорил о колдунах. Разумеется, нет ничего хорошего в том, чтобы напрасно склонять имена чародеев, но в данном случае все обстояло иначе. И все же одно упоминание о колдунах вселило в Утеллену страх. Этого Солдат никак не мог понять. А мальчишка был так убежден, что о грабителях их предупредили поющие ножны!
Солдат терялся в догадках и решил сегодня же вечером переговорить об этом с Утелленой. Однако, когда он вернулся в подземную трубу после целого дня, проведенного в отпиливании рук убийц и бандитов, ее здесь не оказалось. Кто-то из местных обитателей сказал, что Утеллена больше не вернется. Она просила передать свои извинения и заверила, что Солдат может ночевать на ее месте.
Солдат был удивлен, однако делать было нечего. Устроившись на карнизе, он протянул монету подошедшему сборщику платы.
— А с крыс ты тоже берешь деньги? Они проводят здесь не только ночи, но и дни.
Сборщик платы, маленький щуплый человечек, покачал головой.
— Дружище, если ты будешь издеваться над слугами ее величества, то попадешь в беду. Только попробуй еще разинуть пасть, и я сделаю так, что ты будешь болтаться на крепостной стене. Быть может, я кажусь тебе хилым и слабым, но на улице полно солдат, которые с радостью попинают тебя ногами. Я ясно выразился?
— Тут понимать особенно нечего. Поскольку я чужой в здешних местах, наверное, мне действительно следует попридержать язык.
— Ты абсолютно прав, дружище.
Время летело стремительно. Не успел Солдат оглянуться, как прошел целый месяц с того момента, как он попал в город. Днем Солдат работал на Спэгга, ночью спал в канализации. Вряд ли такую
