украшали перья. Пехотинцы трясли головами, размеренно стуча оружием по деревянным щитам. Следом за людьми-лошадями шли люди-собаки с псиными мордами, люди-лисицы и, наконец, люди-олени с головами, увенчанными ветвистыми рогами. Даже Велион была вынуждена признать, что это грозная сила.
Неприятель собрался на противоположном склоне долины. Люди-звери бродили из стороны в сторону, лаяли, кричали, ржали, топали ногами и презрительно брызгали слюной.
— Вряд ли наши военачальники ожидали, что кланам людей-зверей удастся договориться между собой. Как правило, они люто враждуют друг с другом и не могут объединиться. Конечно, их гораздо больше, чем эти четыре клана, но и так нам сегодня, по моей оценке, противостоит около пятнадцати тысяч воинов.
— А нас сколько? — спросил Солдат.
— Ну, тысячи две. Разумеется, у нас более дисциплинированные и опытные воины.
— Не сомневаюсь, — язвительно заметил Солдат, но Велион пропустила его насмешку мимо ушей.
Раскрасневшееся лицо молодой женщины выдавало охватившее ее нервное возбуждение. Велион была вооружена мечом и щитом, в то время как у Солдата по-прежнему не было ничего, кроме отбитого у ханнака боевого молота.
Оба войска взывали к своим богам. Жрецы распевали молитвы, обращенные к главным божествам, и им вторили все — от рядового до генерала. Карфаганцы просили победы в предстоящем сражении у семи богов. Люди-звери выкрикивали имена более зловещих божеств: богов пещер и подземелий, богинь непроходимых топей, расположенных за пределами обитаемого мира. Эти боги творили людям козни из-под земли. Их царство находилось под корнями деревьев и под фундаментами зданий; они наносили свой удар снизу.
Песнопения становились все громче и громче. Взревели трубы и рожки, загрохотали барабаны. Голоса карфаганских военных жрецов превратились в истеричный визг. Лошади дико вращали глазами и били копытами в землю. Люди-звери, собравшиеся на противоположной стороне узкой долины, отвечали безумными кровожадными воплями.
Солдат поймал себя на том, что и у него вскипает кровь. Он распевал молитвы вместе с остальными воинами, выкрикивал обращенные к врагу ругательства, думая о предстоящей схватке.
— Смерть! Смерть! Смерть! — нарастали яростные крики.
Существует точка, после которой распаленное бешенство становится самоуничтожительным. Обезумевшие воины начинают падать на землю и корчиться в неудержимых судорогах. Солдат заметил, что напряжение всадников обеих армий нарастает, готовое выплеснуться в каком-либо безрассудстве. И действительно, несколько недисциплинированных воинов, покинув строй, понеслись вперед, желая стяжать себе личную славу.
Карфаганские военачальники, почувствовав приближение общего срыва, грозящего обернуться хаосом, отдали приказ перейти в наступление. Солдат побежал вниз по склону, крича и размахивая своим молотом, сначала в воздухе, затем погружая его в плоть. Два войска сошлись, схлестнулись волнами на всем протяжении долины. Сталь со звоном ударила по стали. Передние ряды столкнулись, смялись, ломая боевой порядок.
Выстроившийся клином отряд «обреченных» рассек передовые линии воинов-зверей и устремился в центр неприятельского войска. Этот отряд должен был внести смятение в ряды противника. «Обреченным» предстояло сеять хаос в боевых порядках врага, заставляя неприятельских воинов постоянно оборачиваться назад, гадая, что происходит у них за спиной. В этом случае противник не сможет сосредоточиться и прорвать строй карфаганского войска. Даже небольшая группа солдат способна наделать много бед, находясь внутри боевых порядков врага.
Солдата со всех сторон окружили косматые воины с лошадиными мордами. Он отчаянно размахивал боевым молотом, и почти каждый удар находил плоть или кость. Со всех сторон в него вонзались мечи и копья, но ему каким-то образом удавалось оставаться на ногах. Все раны были не смертельные, не лишавшие его способности двигаться. Острые наконечники протыкали кожу, но не задевали мышц, сухожилий и связок. Все кости Солдата были целы. Отвратительные конские головы пытались укусить его желтыми зубами. Одному человеку-коню удалось цапнуть его за плечо, другому — за левую руку. Но всякий раз, когда враг приближался к Солдату сзади, поющие ножны предупреждали его об этом. Солдат уже научился узнавать их песнь. Не оглядываясь, не раздумывая, он стремительно разворачивался и поражал невидимого врага. Велион, заметившая эту неоценимую помощь, старалась держаться рядом с Солдатом, чтобы также пользоваться услугами волшебных ножен.
Вокруг боевые товарищи падали под ударами мечей врагов, имевших огромное численное превосходство. Души карфаганцев взмывали в небо, покидая плечи своих обладателей. Освободившись, они поднимались ввысь.
Спасибо.
Спасибо.
Спасибо.
Вскоре от «обреченных» осталось только трое: Солдат, Велион и еще один воин из шатра Волка. Прижавшись друг к другу спинами, они стояли, отбивая натиск врага. Внезапно в рядах людей- лошадей образовалась брешь, и три храбреца смогли воссоединиться со своими.
— Отлично, ребята! — крикнул капитан Монтекьют, увидев, что двое из его Орлов вернулись в боевые порядки шатра. — Ко мне! Ко мне!
Страшная кровавая сеча продолжалась всего чуть больше часа. Карфаганцам удалось выстоять под первоначальным натиском неприятеля. Люди-звери отошли назад, чтобы собраться с силами. Поле боя осталось усеяно трупами. Раненые сидели, ползли или просто лежали в ожидании помощи. Кто-то лишился одной из конечностей, у других были раны в груди или на голове. Слышать жалобные стоны и вопли было невыносимо. У Солдата под ногами валялась отсеченная конская голова, но он не мог определить, кому она принадлежала — настоящей лошади или одному из людей-зверей.
По обоюдному согласию, безоружные воины с обеих сторон отправились помогать раненым и добивать искалеченных лошадей. Занимаясь этой скорбной работой, люди и воины-звери то и дело натыкались на своих врагов.
Разрозненные остатки людей-лошадей отступили назад. Вперед вышли люди-собаки, поддерживаемые людьми-лисицами. Им предстояло нанести новый удар. Люди-олени остались в тылу, предположительно, чтобы помочь нападающим, если и вторая атака захлебнется. Свежим воинам противостояло потрепанное, уставшее карфаганское войско. Конечно, красные шатры потеряли только одного воина на трех убитых врагов, но все равно численное превосходство было на стороне неприятеля.
— И что теперь? — спросил Солдат, обращаясь к Велион.
Та пожала плечами.
— Вторая атака. Собаки не такие грозные противники, как лошади. Из них получаются хорошие гладиаторы, но воины они никудышные. Правда, лошади нас здорово потрепали, однако враг знает, что мы бывали и в худших переделках и все равно переламывали ход сражения и одерживали победу. Неприятель будет действовать с оглядкой.
Карфаганские военачальники решили, что их войску необходим более длительный отдых между атаками. Воины до сих пор распрямляли мечи, погнутые в бою. Кто-то ощупывал себя, проверяя, целы ли кости, другие жадно ловили ртами воздух, пытаясь отдышаться. Поэтому командиры разыграли старую карту. Они предложили добровольцу выйти вперед и бросить вызов людям-зверям. Бой один на один.
Двум воинам, по одному с каждой стороны, предстояло сразиться на поле между двумя армиями.
Вперед шагнул высокий широкоплечий воин из шатра Барракуды — по крайней мере высокий для карфаганца. Взяв щит и меч, он спустился в долину и крикнул, призывая воина-пса помериться с ним силой в единоборстве.
Карфаганские военачальники рассудили, что люди-псы не смогут устоять перед вызовом на поединок. Они считали себя лучшими воинами на всем белом свете. Кроме того, люди-собаки ради развлечений устраивали гладиаторские бои.
И вот с холма в долину спустился воин-пес со свирепой собачьей мордой, скалящейся страшными зубами. Шерсть у него стояла дыбом, маленькие глазки горели злобой. Воин не спеша шел вперед, а его товарищи, оставшиеся сзади, хором кричали его имя.
— ВАУ! БЕЗЖАЛОСТНЫЙ УБИЙЦА ЛЮДЕЙ! ВАУ, РАСПРАВЛЯЮЩИЙСЯ С СИЛЬНЫМИ И СЛАБЫМИ! ВАУ,
