Солдат кивнул.
— Кажется, понял. Ну хорошо, мы друзья, доволен?
— Не могу сказать, что без ума от счастья, но мы с тобой нужны друг другу. Что тебе принести? Кусочек свинины, зажаренной до хрустящей корочки?
Солдат закрыл глаза.
— О да — да, да, да!
— Ладно, если я не вернусь, знай — мне в задницу попала стрела арбалета. Да, кстати, какое милое ожерелье. Правда, жемчуг подошел бы тебе больше.
Взмыв в воздух, черная птица скрылась в ночи, а Солдат задумчиво провел пальцем по своему железному ошейнику.
Тем временем у причала возле складов на берегу канала стали собираться люди. Некоторые здания пустовали, и именно сюда стягивались бездомные в поисках укрытия на ночь.
Солдат подозрительно огладывал проходивших мимо оборванцев. Он сидел на парапете, погруженный в раздумья, ни с кем не разговаривая. По набережной брели женщины в лохмотьях, тащившие за собой грязных детей, измученные мужчины с пустыми взглядами. Приходили сюда и пьянчуги, и коптильщики рыбы, и заядлые игроки. Среди этих людей встречались те, кто опустился из-за превратностей судьбы, но в основном это были те, кто сам катился по наклонной. Никто из них не обращался напрямую к Солдату, а тот был не настолько уверен в себе, чтобы заговаривать первым.
Через какое-то время вернулся ворон и принес в клюве кусок мяса. В течение следующего часа птица кормила Солдата, словно своего птенца. Наевшись, он заснул прямо на парапете. К счастью, ночь выдалась теплой, поэтому Солдат не страдал от холода.
На следующее утро он пошел бродить по городу с вороном на плече, ища рынок. Отыскав торговые ряды, позавтракал капустными кочерыжками из сточной канавы.
На рынке Солдат впервые увидел свое отражение в бронзовом зеркале. Лицо, окаймленное черной бородой, было ему совершенно не знакомо. Он нашел, что выглядит усталым, но крепким; чистую кожу не портили ни шрамы, ни язвы. Действительно, он выглядел так, как должен выглядеть настоящий солдат. Черные волосы были не по местной моде коротко острижены, по-видимому, весьма неопытным цирюльником. Судя по внешнему виду, ему лет тридцать.
Солдат не почерпнул из отражения в зеркале никаких других сведений о себе. Он оставался для себя полной загадкой.
Солдат попробовал просить подаяние. Люди тотчас же начали относиться к нему враждебно. Его пихали и пинали ногами, разбередив все раны и едва не переломав кости. Еще Солдата потрясла полнейшая апатия жителей города. Похоже, их совершенно ничего не волновало. Несколько раз Солдат натыкался на трупы, валяющиеся в темных закоулках или плавающие по каналам, со следами насильственной смерти. По всей видимости, убийства в Зэмерканде были обычным делом, и он опасался, как бы его не обвинили в одном из них. Как просто ткнуть пальцем в чужестранца и крикнуть: «Убийца!»
В городе процветала коррупция; горожане в открытую передавали взятки представителям властей. Судя по всему, Гутрум был опасным местом для человека, не имеющего Друзей и не знающего неписаных правил, позволяющих выжить в беспокойное время.
Слоняясь по рынку и выклянчивая себе на пропитание, Солдат познакомился со Спэггом.
Он остановился перед одним из прилавков, ошеломленно разглядывая представленный на нем товар. На прилавке лежали отрубленные кисти рук. Одни были набиты травами, у других между указательным и средним пальцами торчали свечи. Остальные оставались в первозданном виде. Изо всех кистей была выпущена кровь. Высохшие руки выглядели серыми и бурыми; в некоторых хрящи и сухожилия так съежились, что кисти теперь напоминали когти гигантской хищной птицы.
— Дружище, я могу тебе помочь? — спросил продавец с прыщавым лицом, появившийся за прилавком. — Хочешь купить мой товар? — Он пристально посмотрел Солдату в лицо. — А может быть, ты хочешь продать свои голубые глаза? В Гутруме это большая редкость. Можно даже сказать, явление уникальное. Я много выручу за такие глаза, если мы сохраним их в крепком джине.
Солдат посмотрел на продавца. Тот был в кожаном фартуке и шапочке, прикрывающей макушку.
— Мне они самому нужны. Других у меня нет. И я ничего не могу у тебя купить. Совсем ничего. Разве ты не видишь, что я бедняк? Кстати, а для чего нужны эти руки?
Торговец фыркнул.
— Ты не знаешь, кто я такой? Ах да, железный ошейник! Ты чужестранец. Что ж, я Спэгг, а это, друг мой, особые амулеты, «руки славы». Кисти повешенных. Обладатель такой руки откроет себе двери к богатству. Ничего страшного, что у тебя нет денег прямо сейчас. Просто обещай делиться со мной, скажем так, своими будущими поступлениями, и я продам тебе одну кисть в кредит.
Солдат вспомнил трупы с обезображенными руками, болтающиеся на виселицах в окрестностях города.
— Ты отрезаешь их у трупов?
— Только у меня одного есть лицензия на руки повешенных! — с гордостью заявил Спэгг. — Я получил ее у самого королевского канцлера. В городе я единственный продавец товара такого рода. Лучшего качества ты больше нигде не найдешь. Спроси кого хочешь. — Взяв одну кисть, сморщенную и высохшую, торговец протянул ее Солдату. — Я буквально слышу, как ты бормочешь себе под нос: «Жуткий предмет». Но эта зловещая на вид штуковина может сделать тебя невидимым, друг мой. А если зажечь свечу, сделанную из натопленного отсюда сала, твои враги застынут, не в силах пошевелиться. Очень полезный инструмент для того, у кого лучшее время для занятий своим ремеслом — поздняя ночь и раннее утро.
Солдат покачал головой.
— Видишь ошейник? Если меня поймают на воровстве, то вышлют из Зэмерканда.
— Но с одной из этих вещиц, — улыбнулся Спэгг, обводя рукой свой товар, — ты снова незамеченным вернешься назад.
— Как можно верить в такую чушь!
Спэгг тщательно уложил руку на прилавок.
— Друг мой, в этом-то вся хитрость. Для того чтобы колдовство сработало, надо в него поверить. Нередко покупатели возвращаются ко мне и жалуются: «Спэгг, от этого амулета нет никакого толку! » А я им отвечаю: «Все дело в том, друзья мои, что вы должны заставить ее работать». Надо наполнить ее своей верой, иначе она так и останется отрубленным куском тела, правда?.. Слушай, а как насчет честного обмена? Подлинная рука повешенного за старые кожаные ножны с серебряным ободком.
Торговец указал ножны, висящие у Солдата на поясе. Тот судорожно схватился за них.
— Нет… нет, я с ними ни за что не расстанусь.
Покачав головой, Спэгг усмехнулся.
— Дружище, такие жадины в жизни ничего не добиваются. Посмотри на себя. Ты едва стоишь на ногах от голода…
Внезапно он прищурился, погружаясь в раздумья.
— Слушай, есть одно предложение, — наконец сказал Спэгг. — Как насчет того, чтобы пойти ко мне работать? Много я платить не смогу, но по крайней мере на одну приличную кормежку в день хватит. Ну, что скажешь?
— И что я должен буду делать?
— Ну как же, ты будешь разъезжать по окрестностям Зэмерканда и собирать для меня руки, а я буду сидеть в лавке и торговать ими. Понимаешь, когда я сам езжу за руками, мне приходится закрываться. А так ты станешь поставлять мне товар, а я не буду отвлекаться от торговли.
— Ты предлагаешь мне это, случайно, не потому, что охота за руками — занятие опасное?
Тщедушный человечек с впалой грудью и узкими плечами постарался как можно лучше изобразить негодование.
— Это я-то? Чего-то боюсь?.. Знай, в радиусе пяти миль нет другого такого храбреца! Просто я беспокоюсь о своей торговле. Я должен постоянно быть здесь, в лавке.
— А почему бы тебе не оставить лавку на меня? Тогда бы ты смог сам собирать руки.
— Доверить незнакомому человеку деньги и товар? — На этот раз Спэгг был искренне потрясен. — Наверное, у тебя в голове завелись черви. Слушай, железный воротник, я сделал тебе предложение. Ты его
