маковые зерна.
Воробей кивнул.
— Ты все сделала правильно. Ей придется научиться справляться с горем. — Он почувствовал, как насторожилась Яролика, почувствовав мрачный смысл, скрытый в его словах. — Мы должны смотреть правде в глаза, — со вздохом объяснил Воробей. — Иглолапке предстоят очень тяжелые времена, но я сделаю все, чтобы спасти ее.
— Спасти ее? — ахнула Милли, протискиваясь между ними. Шерсть ее потрескивала от волнения, словно перед грозой. — Что сказал тебе Перышко?
Но Воробей пока не был готов рассказать им обо всем, что узнал в лагере Сумрачных котов.
— Подожди. — Сначала нужно было убедиться в том, что догадка Перышка верна. Возможно, позвоночник тут ни при чем, и все дело только в лапах. Он решительно подошел к гнездышку.
— Что ты хочешь делать? — с тревогой замяукала Милли, когда Воробей наклонился над Иглолапкой.
— Мне нужно кое-что проверить, — ответил целитель, пробегая лапами вдоль спины молодой кошки.
Он почувствовал, как она изогнулась и повернула голову, чтобы следить за тем, что он делает.
— Что проверить? — не унималась Милли.
Когда Воробей не ответил, Яролика подошла к гнездышку и ласково оттолкнула Милли в сторонку.
— Он целитель. Он знает, что делает, — прошептала она.
Воробей сосредоточился. На ощупь позвоночник был ровный, без каких-либо повреждений. Надежда затрепетала в груди у целителя. Он обнюхал лапы Иглолапки. Они заметно опухли. Ну конечно, это ушиб! Возможно, когда опухоль спадет, то…
Он схватил зубами заднюю лапу ученицы и приподнял ее, как делал вчера. Лапа безжизненно упала на подстилку. Ничего, нужно только продолжать смазывать ушибы окопником, и постепенно все пройдет.
Последнее испытание.
Еще сильнее перегнувшись над гнездышком, Воробей укусил Иглолапку за позвоночник прямо под лопатками.
— Ой! — взвизгнула ученица.
— Не волнуйся, я просто проверяю, — успокоил ее Воробей. — Я не причиню тебе вреда, хотя будет немного больно. — Он приблизил к ней морду и коснулся усами ее усов. — Ты мне веришь?
— Да, — прошептала Иглолапка.
— Я прошу тебя быть храброй и позволить мне проверить все до конца.
— Хорошо.
Милли попыталась подбежать к гнездышку, но Яролика твердо преградила ей путь.
— Не нужно мешать целителю.
Воробей снова укусил Иглолапку за позвоночник, на этот раз немного ниже.
— Ой!
Он продолжил проверку, с каждым укусом спускаясь все ниже и ниже, к хвосту.
После каждого укуса Иглолапка напрягалась, но сдерживала визг.
Воробей укусил ее еще раз.
— Все? — спросила она. — Ты закончил?
Кровь застыла в жилах у Воробья. Он вытянул переднюю лапу и вонзил коготь в то же место.
— Чувствуешь что-нибудь?
— Где? — спросила Иглолапка, поворачивая голову, чтобы увидеть.
— Нет, не смотри, — велел Воробей, еще глубже втыкая коготь. — А теперь?
Иглолапка начала дрожать.
— Нет! Я ничего не чувствую! — в панике выкрикнула она.
— Что ты делаешь? — взвыла Милли, когда Воробей еще сильнее нажал когтем. — Ты ее до крови расцарапал!
— Правда? — переспросила Иглолапка, вытягивая шею.
Но Воробей почти не слышал их.
— Ты не чувствуешь, как я втыкаю коготь? — тупо переспросил он.
— Нет, — прошептала Иглолапка.
— У тебя сломан позвоночник, — глухо сказал Воробей. — Ты не чувствуешь боли, потому что у тебя утрачена чувствительность тела ниже места перелома. — Он бережно дотронулся лапой до ее бока. — Мне очень жаль.
— Почему? — пискнула Иглолапка. — Ведь это хорошо, если у меня ничего не болит?
— Ты уже никогда не почувствуешь боль в задних лапах, — медленно проговорил Воробей. — Ты больше вообще никогда не почувствуешь свои задние лапы.
— Что ты говоришь? — хрипло ахнула Милли. — Все переломы срастаются!
— Кроме переломов позвоночника.
— Но откуда ты об этом узнал?
— Перышко лечил воина с такой же травмой, — ответил Воробей.
Иглолапка вытянула шею к нему.
— И что с ним случилось? — тихо спросила она.
Воробей промолчал.
— Он умер, да? — всхлипнула Иглолапка.
Воробей почувствовал, что Милли пихает его в плечо, оттесняя к выходу из палатки.
— Как ты мог сказать моей детке, что она умрет? — зашипела она, когда они очутились снаружи. — Она просто не чувствует лап, только и всего! Что ты за целитель, если не можешь это вылечить? Сделай же что нибудь!
— В чем дело? — спросила Белка, бросаясь к ним через всю поляну. Подбежав, она встала между Воробьем и рычащей кошкой.
— Он говорит, что моя дочка умрет!
Белка оцепенела.
— Ты это сказал, Воробей?
Он молча покачал головой.
— Я так не думаю, — очень мягко сказала Белка. — Воин, которого лечил Перышко, умер. Но это не значит, что с Иглолапкой случится то же самое.
— Для этого мы должны кормить ее и помогать ей двигаться, — проговорил Воробей. — Если нам это удастся, она сможет выжить.
Милли часто-часто задышала.
— Значит, она поправится?
— Ее лапы уже никогда не поправятся, — мягко, но уверенно ответил Воробей. — Но она не умрет.
— Нужно заставлять ее как можно больше шевелиться, чтобы она как следует дышала, и мокрота не застаивалась у нее в груди, — напомнила Белка, взмахнув хвостом. — Если у нас получится, то все будет хорошо.
— Хорошо? — прорыдала Милли. — Она никогда не сможет охотиться! Не сможет быть воительницей! Не сможет иметь котят!
Крутобок вихрем ворвался в лагерь.
— Что случилось? — закричал он, подбегая к Милли.
— Наша детка! — всхлипнула Милли, зарываясь мордой в его шерсть. — Наша бедная детка!
Зашуршали заросли ежевики у входа в палатку.
— Что вы тут устроили? — возмущенно зашипела Яролика. — Иглолапка может вас услышать! Воробей, я думаю, тебе лучше вернуться и объяснить ей, в чем дело и что ее ждет.
Белка ласково дотронулась носом до его щеки.
— Я присмотрю за Милли и Крутобоком, — шепнула она.
