быть, что ему удастся обнаружить список этих людей.
Но теперь, чтобы начать расследование, ему надо было тщательнейшим образом обыскать весь дом, а он не мог сделать это под носом у Селии. Разумеется, некоторые комнаты мансарды он уже осмотрел, но не более того.
Когда Джонатан, только проснувшись, открыл дверь своей комнаты, за ней не оказалось ведерка с водой. Было очевидно, что и о белье новая хозяйка дома вряд ли позаботится. Конечно же, Селия не предпримет никаких усилий, чтобы облегчить ему жизнь в этом доме, - и не важно, какие чувства и желания одолевали ее вчера вечером во время их беседы.
«Хотя очень может быть, что дело не только в ее желании лишить меня комфорта в этом доме, - размышлял Джонатан. - Весьма вероятно, что Селия просто не знает, как обеспечить в доме комфорт». Он не знал, где она провела несколько лет, после того как покинула дом матери, но ничего в ее облике не говорило о том, что она находилась у кого-либо в услужении. Так что, возможно, девушка совершенно ничего не знала о ведении домашнего хозяйства.
Что ж, в таком случае он сам займется хозяйством. Покинув свою комнату, Джонатан направился к лестнице для слуг. Со второго этажа, где находилась спальня Селии, не доносилось ни звука. Тишина царила и внизу, хотя было очевидно, что молодая хозяйка не покидала дом. В конце концов, спустившись на первый этаж, Джонатан обнаружил ее в просторной светлой гостиной. Она сидела с альбомом для рисования на коленях и, казалось, всецело сосредоточилась на своем занятии.
Остановившись у порога, Джонатан невольно залюбовался ею. На ней было розовое платье, и казалось, что сейчас, при свете дня, вся она словно сияла. Разумеется, и вчера, при свете камина, она была очень хороша, - но сейчас у Джонатана перехватило дыхание, когда он увидел ее.
«Она пропадет, если станет хозяйкой борделя», - подумал Джонатан. Ему очень хотелось верить, что вчерашние намеки Селии были всего лишь попыткой избавиться от его присутствия, но он не исключал и того, что девушка действительно задумывала именно то, о чем говорила.
Селия вздрогнула, когда он, переступив порог, поздоровался с ней. Она внимательно осмотрела его с ног до головы, однако не сделала замечание по поводу его внешнего вида. Но не он же был виноват в том, что не умылся и спустился вниз только в брюках и нижней рубашке…
- Я спустился за водой, мисс Пеннифолд. Решил умыться. - В следующее мгновение Джонатан понял, что эти его слова звучали довольно глупо.
- Может, вы ожидали, что воду для вас принесу я? - Девушка взглянула на него с искренним удивлением.
- Нет, разумеется, нет. Вы же не служанка…
- Да, не служанка. Во всяком случае - не ваша.
- Однако чистое белье - это обязательно, когда сдается комната. - Джонатан снова улыбнулся. - Я. конечно, сказал, что не нуждаюсь в хозяйственных заботах, но мне нужны чистые простыни.
Селия молча пожала плечами и вернулась к своему рисунку. А мистер Олбрайтон отправился в сад, к колодцу, и налил себе ведро холодной воды. Возвращаясь в дом, он спрашивал себя: «Умыться сразу же, холодной - или потерять время и дождаться, когда вода немного согреется у камина?»
- Вы сегодня куда-нибудь уходите? - спросила Селия, когда он остановился ненадолго у подножия лестницы.
- Да, вполне вероятно. Уйду где-то через час.
- Вот и хорошо. - Селия снова занялась своим рисунком.
Это ее «хорошо» почему-то ужасно разозлило Джонатана. Поставив ведро на пол, он прошел в комнату и, приблизившись к девушке, взглянул на ее рисунок. На нем была изображена комната с полками возле окон и низкими столиками с чайными приборами.
- Вы унаследовали талант вашей матушки, - заметил Джонатан и тут же взглянул на золотистые волосы девушки, уложенные в довольно сложную прическу, из которой выбивались отдельные пряди, падавшие на длинную изящную шею.
Немного помедлив, Джонатан склонился над девушкой и тут же почувствовал исходивший от нее аромат лаванды. Карандаш Селии замер на листе бумаги, и она, подняв голову, заметила, что молодой человек смотрит вовсе не на рисунок. На щеках ее появился румянец, но при этом она нисколько не смутилась - во всяком случае, Джонатан не заметил на ее лице признаков смущения. Более того, сейчас он не заметил даже признаков удивления - словно Селия полагала, что ее жилец ведет себя именно так, как и должен был себя вести.
И все же Джонатан прекрасно понимал: хотя эта девушка прелестна, хотя она проявляет к нему интерес, он должен сдержать себя, потому что она не для него.
Селия опять вернулась к своему рисунку, но через несколько секунд вдруг сказала:
- Должно быть, вы очень хорошо ее знали, если осведомлены даже об этом ее таланте. Я, например, только совсем недавно узнала о том, что она хорошо рисовала. Узнала в те последние месяцы, что жила с ней…
- Достаточно взглянуть лишь на один рисунок, чтобы определить наличие таланта.
- А вы видели только один ее рисунок? Или больше?
Джонатан медлил с ответом. Он давно уже знал, что надо как можно меньше говорить о тех людях, с которыми каким-то образом связаны его расследования. Ибо даже случайные и на первый взгляд ничего не значащие замечания могли иметь весьма неприятные последствия. И все же на сей раз он решил быть откровенным.
- Ваша мать часто рисовала и писала красками, когда приезжала сюда. Так что я видел не один рисунок, а довольно много.
- Они находятся здесь, эти рисунки?
- Думаю, что здесь.
Окинув взглядом комнату, девушка пробормотала:
- Что ж, потом поищу… Возможно, я увижу их, когда найду время, чтобы обследовать все комнаты этого дома. Но прежде я должна заняться другими делами. В первую очередь - вот этой комнатой.
Джонатану хотелось спросить, что Селия намеревалась сделать с этой комнатой, но он, воздержавшись от вопроса, вышел из гостиной и, подхватив свое ведро, начал подниматься по ступеням.
«Обследовать…» Странно, что Селия употребила именно это слово, когда сказала, что собирается осмотреть дом. Но, как бы то ни было, он должен первый заняться осмотром дома.
Шаги на лестнице звучали все тише, и это означало, что мистер Олбрайтон со своим ведром поднимался все выше. Вскоре он зайдет к себе в комнату, но, увы, не покинет этот дом, не оставит ее в покое…
При мысли об этом Селия вздохнула. Она очень надеялась, что Джонатан отправится в какое-нибудь другое место, когда убедится в том, что здесь ему не обеспечат даже самые элементарные удобства. Но он, судя по всему, решил, что может и сам себя обслуживать. И он по-прежнему проявляет к ней интерес - вот сейчас, например, вовлек ее в разговор, словно имел на это право!
Селия снова вздохнула. Теперь она даже начала подозревать, что если будет еще более настойчива в своих попытках избавиться от жильца, то он намеренно останется в ее доме, останется надолго. Возможно, он решит, что у них своего рода состязание, в котором он во что бы то ни стало должен одержать победу.
И она скорее всего ничего не добьется, проявляя к нему невнимание, как, например, сегодня утром. Следовательно, она должна действовать как-то иначе, более тонко, более хитро…
Разумеется, ей не хотелось быть с ним резкой и грубой. К тому же очень трудно грубить мужчине, одно лишь присутствие которого необычайно возбуждает, - в это утро она вновь почувствовала то же самое, что и вечером. Когда же он склонился над ней… Ах, в это мгновение у нее даже дыхание перехватило, а в комнате вдруг сделалось ужасно жарко.
Тут Селия вдруг представила, как Джонатан у себя в мансарде ждет у камина, когда вода хоть немного согреется. Интересно, как долго он пользовался этой комнатой, находясь на этот раз в Лондоне? Наверное, очень недолго, если у него даже не нашлось постельного белья для смены.
