Башмачница. А я почем знаю?
Парень. Столько же раз в минуту я вздыхаю по вас… по тебе. (Подходит ближе.)
Башмачница (резко). Стой смирно. Я слушаю тебя, потому что мне это нравится, но не больше, слышишь? И не воображай!
Парень. Не может быть. Верно, у тебя другой на примете?
Башмачница. Знаешь что? Убирайся отсюда.
Парень. Я не уйду, пока ты не скажешь «да». Ах, сапатерита, скажи мне «да»! (Хочет обнять ее.)
Башмачница (с силой захлопывает окно). Нахал, дурак!.. Обидела я тебя – сам виноват! Как будто я подошла к окну только для того, только для того… Неужели в этом городишке ни с кем нельзя поговорить? Должно быть, здесь живут одни монашки да потаскушки… Ай, этого еще не хватало! (Нюхает воздух и бежит к двери.) Жаркое подгорело! Экая я мерзавка.
На сцене постепенно темнеет. Входит Башмачник, в длинном плаще, со свертком белья под мышкой.
Башмачник. Либо я стал другим человеком, либо я себя не узнаю. Прощай, мой домик! Прощай, мой верстачок! Вар, гвозди, телячья кожа… Ну что ж… (Идет к двери, но, столкнувшись на пороге с двумя святошами, отступает.)
Первая святоша. Погулять?
Вторая святоша. Вам надо отдохнуть!
Башмачник (мрачно). Будьте здоровы!
Первая святоша. Отдохните, хозяин.
Вторая святоша. Отдохните, отдохните.
Уходят.
Башмачник. Да, отдохните, отдохните… А сами подглядывали в замочную скважину! У, сплетницы, ведьмы! Что-то уж больно сладко они мне пели! Ну да, конечно, теперь в городе только и разговору будет что обо мне, да о ней, да о парнях! Разрази гром мою сестру, упокой, господи, ее душу! Нет, уж лучше уйти, а то все будут на меня пальцем показывать. (Быстро уходит оставив дверь открытой.)
В левую дверь входит Башмачница.
Башмачница. Обед готов… Ты слышишь? (Идет к правой двери.) Ты слышишь? Неужели этот нахал, не закончив полусапожки, ушел в кафе? Даже дверь за собой не затворил… Ну что ж, когда придет, он меня услышит! Еще как услышит! Все мужчины одинаковы, все – негодяи… Ну и пусть идет… Ну и пусть… (Вздрагивает.) Свежо стало! (Зажигает свечу.)
С улицы доносится шум возвращающегося стада. Звенят бубенчиками овцы.
(Выглядывает в окно.) Какое красивое стадо! Я прямо с ума схожу по ягнятам… Гляди, гляди… вон та беленькая, маленькая, она еще не научилась ходить. Ай! Сейчас ее затопчет эта большущая, противная, а пастух – хоть бы что… (Кричит.) Эй ты, пугало! Не видишь, что у тебя топчут ягненочка? (Пауза.) Нет, мне не все равно… То есть как это – мне какое дело? Грубиян!.. Смотри ты у меня… (Слезает с подоконника.) Куда же это мой бродяга провалился? Если он через две минуты не придет, я его ждать не буду. Вот еще! С какой стати? Подождала, и довольно… Да еще такой вкусный обед я сегодня приготовила! Поджарила мясо с картофелем… положила два стручка зеленого перца, белого хлеба, кусочек свиного сала, тыквы, лимонных корок. Уж насчет того, чтобы вкусно приготовить, уж это будьте покойны, уж это я умею.
Во время монолога она ходит взад-вперед, расставляет стулья, снимает нагар со свечи, сдувает пылинки с платья.
Малыш (на пороге). Ты все еще сердишься?
Башмачница. Куда ты, мое сокровище?
Малыш (в дверях). Ты не будешь меня бранить, нет? Потому что, знаешь, мама иногда меня бьет, и моя любовь к ней весит двадцать пудов, а любовь к тебе – тридцать два с половиной пуда.
Башмачница. Отчего ты такой милый? (Сажает Малыша к себе на колени.)
Малыш. Я пришел сказать тебе одну вещь, которую никто не хочет тебе сказать. «Иди ты. Нет, ты. Нет, ты!» – а сами ни с места, ну, тогда кто-то сказал: «Пусть идет малыш…» – потому что… потому что такую новость никому не хочется сообщать.
Башмачница. Да говори скорее, что такое?
Малыш. Не бойся, я не о мертвецах тебе буду рассказывать.
Башмачница. Да ну же!
Малыш. Видишь ли, сапатерита…
В окно влетает бабочка. Спрыгнув с колен, Малыш начинает за ней гоняться.
Бабочка, бабочка… (Башмачнице.) Дай свою шляпу!.. Желтая, с синими и красными пятнышками… Ой, какая она!..
Башмачница. Да ведь ты, сынок… ты хотел…
