— Я сама позабочусь о своем оруженосце, — вдруг резко сказала Листвичка, и Воробушек услышал, как она раздраженно хлестнула хвостом по полу.
Воробушек удивленно прищурил глаза. Листвичка обычно никогда не срывалась на своих пациентов. Это было очень странно, но этим вечером Воробушек слишком устал и проголодался, чтобы разгадывать загадки. Его мама чувствовала себя лучше, а больше ему не о чем было беспокоиться.
Он вышел на поляну, отыскал в куче засохшего воробья и после первого же куска мучительно закашлялся, подавившись пером. Морщась от отвращения, Воробушек с трудом доел свой ужин и нехотя вернулся в пещеру. Подойдя к Белке, он дотронулся носом до ее шерсти и прошептал:
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, милый, — сонно ответила мать.
Воробушек свернулся на своем месте и закрыл глаза. И почти сразу же проснулся от резкого окрика.
— Воробушек!
Над головой его переплетались ветки, посеребренные светом звезд.
— Опять суешь свой нос, куда не следует, негодник? — проворчала Щербатая, укоризненно глядя на него. — Когда ты угомонишься?
Воробушек потянулся и зевнул.
— Долг целителя велит мне быть любознательным.
Тяжелая лапа с размаху хлестнула его по уху.
— Ой!
— Я тебя научу, как разговаривать со старейшинами! — прогремела старуха. — Пчелиные твои мозги! Когда ты научишься слушать? Ведь я пытаюсь сказать тебе кое-что очень важное.
Воробушек сердито потер горящее ухо и прошипел:
— Что же?
— Наберись терпения! — рявкнула Щербатая. — Ответы сами придут, когда настанет срок.
— Почему я не могу узнать, что происходит? — возмутился Воробушек. — Я не собираюсь вечно оставаться слепым и глухим! Уж и полюбопытствовать нельзя!
— От любопытства мышка сдохла, — огрызнулась Щербатая. — Терпение все лечит, даже любопытство. Знание дается тому, у кого хватит мудрости им воспользоваться. А мудрость приходит со временем.
«Это я уже слышал, сколько можно повторять! — уныло подумал Воробушек. — Думай, что хочешь, все равно я скоро стану могущественнее тебя».
Он сердито посмотрел на старую кошку. Хватит играть в кошки-мышки! Вот сейчас он выскажет ей все, что о ней думает! Но Щербатая молча смотрела ему в глаза, гордо вскинув голову, и Воробушек вдруг, смутившись, отвел взгляд и опустил взъерошенную шерстку. Пожалуй, он лучше повременит со своей откровенностью. У него еще будет время рассказать ей о пророчестве.
Неожиданно Щербатая наклонилась совсем близко и горячо заговорила, обдавая Воробушка своим несвежим дыханием:
— Служи своему племени, пустоголовый! Верь Звездному племени, и ни о чем не тревожься. Ты все узнаешь в свое время!
Брезгливый Воробушек едва сдержался, чтобы не отвернуться. Потом осторожно поднял голову и вдруг увидел, что вся поляна заполнена котами со сверкающей звездами шерстью.
— Слушайся Щербатую, — прошептала Синяя Звезда.
Белоснежный Буран долго и ласково смотрел на Воробушка, а потом тихо прошелестел:
— Она говорит тебе правду.
— Все откроется в свой срок, — взмахнул хвостом Львиногрив.
— Мы присматриваем за тобой, — напомнила Щербатая.
Воробушек еле заметно фыркнул. Да что они о себе возомнили, звездошерстые? Кто они такие? Игра света, стайка мертвецов.
Щербатая наклонилась еще ниже и прошептала, словно подслушав его мысли:
— Дурачок ты, дурачок! Ты ведь даже не знаешь, что лучше для твоего племени! Помни хотя бы об этом, Воробушек.
Глава XXII
Львинолапа разбудило солнце. Он сладко потянулся. Лучи солнца, пробиваясь сквозь ветки палатки, приятно согревали шерсть, яркий свет слепил глаза. После вчерашних похождений мышцы Львинолапа словно одеревенели, и каждое движение отдавалось ему с болью. Уголек продержал их в лесу до самой полночи, так что когда они, наконец, добрались до лагеря, Львинолап рухнул на подстилку и сразу же уснул.
Остролапка все еще спала. Вчера она просто с лап валилась от усталости.
— Остролапка! — просунула голову в палатку Пепелинка.
Львинолап выбрался из своего гнездышка и подошел к выходу.
— Чего тебе? — шепотом спросил он.
— Бурый сказал, чтобы она помогла мне убраться в детской, — ответила серая кошка.
— Пусть поспит, — буркнул Львинолап и посмотрел через поляну на Бурого, сидевшего рядом с Угольком возле кучи с добычей. — Я сейчас скажу Бурому.
Он подошел к наставникам и вежливо доложил:
— Я сам помогу Пепелинке убраться в детской. Пусть Остролапка немного поспит, она вчера очень устала, — пояснил он, умолчав о том, что его сестра устала не только после битвы и охоты, но из-за поисков Сола и похода на территорию племени Теней.
Бурый с готовностью закивал и отпустил его.
— Только не мешкай, — недовольно проворчал Уголек. — Мы с тобой идем в пограничный патруль.
— Хорошо, — кивнул Львинолап и вернулся к Пепелинке. — Ты сходи за свежим мхом, — решил он, — а я пока начну перетряхивать старые подстилки. Идет?
— Отлично! — закивала Пепелинка и похромала к выходу из лагеря.
Львинолап с трудом протиснулся в детскую: узкий лаз оказался слишком тесен для его широких плеч. Заслышав шум, Ромашка вскинула перепуганные глаза и с облегчением вздохнула, увидев Львинолапа.
— Ох, а я уж перепугалась!
Попрыгуша и Шиповничек весело запрыгали вокруг оруженосца.
— Ты научишь нас боевым приемам? — закричал Попрыгуша, а Шиповничек замахала в воздухе маленькими лапками и завизжала:
— Чтобы мы были готовы, когда племя Ветра снова на нас нападет!
— Никто на нас не нападет, ведь правда? — с надеждой посмотрела на Львинолапа Ромашка. — Не посмеют они напасть после того, как солнце исчезло!
— Вряд ли, — прохрипела Милли, лежавшая возле своих котят. Внезапно ее тело сотряс такой тяжелый приступ кашля, что котят отбросило от материнского живота. Колючка тоненько захныкала и снова прильнула к животу, а Шмелик уселся и зевнул, показав маленькую розовую пасть.
— Тебе нужно непременно показаться Листвичке, — всполошилась Ромашка. — Ты всю ночь прокашляла, и с утра лучше не стало.
— Ничего страшного, просто что-то попало в горло, — прохрипела Милли. — Может быть, перо
