Каслфорд невольно рассмеялся.
— Почему-то мне кажется, что на это стоило посмотреть!
— Ну, я же стала старше, так? И все-таки стала намного мудрее. Я долго размышляла над тем, что сделал Латам со мной, а как раз перед моим, отъездом была еще эта совсем юная девушка-судомойка. Я закипала два года и, в конце концов, закипела.
— Должно быть, Бексбриджа потрясло превращение мисс Эйвонли в грозную миссис Джойс.
— Он почти ничего не говорил. Это я сказала ему, что не собираюсь жить у Маргарет вечно, а намерена вернуться в свое графство. И тогда он предложил мне поселиться на той земле в Миддлсексе. Сказал, если я буду жить там, не высовываться, не пытаться вступить в контакт с его сыном и не распускать сплетни о случившемся, со временем он придумает, как закрепить за мной этот участок навсегда.
— И на этот раз никакого денежного содержания?
— Поначалу было. Но когда я основала «Редкие цветы», то сама от него отказалась. Для меня это были грязные деньги. — Дафна посмотрела на их сцепленные руки. — Ну вот, теперь вы все знаете.
Ее улыбающиеся губы дрожали. Казалось, что после того, как она все рассказала, мужество покинуло ее. Глаза снова налились слезами, лицо сделалось нежным, юным и беспомощным.
— Я никогда никому этого не рассказывала. Оказывается, это проще, чем я думала.
Несмотря на всю свою гордость, она была такой ранимой, а еще — такой очаровательно прелестной в серебристых ранних сумерках.
В ее истории оставались дыры, и у Каслфорда сразу возникли новые вопросы. Он мысленно обругал себя за это и старательно подавил свое любопытство. Наверняка ответы не дадут ему ничего существенного. Вероятно, она просто пропустила кое-какие мелочи, чтобы история не показалась ему слишком, длинной.
— То, что вы поделились со мной, Дафна, для меня большая честь. — Он встал и помог подняться ей. — Я и раньше жалел о том, что не рассказал всем про тот случай с Маргарет. А теперь, зная, что это позволило ему терзать вас и других… никогда себе не прошу.
Дафна шагнула к нему и заглянула в глаза.
— Он очень умен. Он устраивает так, что порядочные люди винят за его грехи себя. Вы же не могли знать, что подобная безнравственность вошла у него в привычку.
— Тогда этого не знал, но в любом случае мне было известно о нем больше, чем другим.
Вне всякого сомнения, то было самым трусливым решением за всю его жизнь, это он понял уже давно. Но правда, рассказанная о Латаме, непременно привела бы к дуэли, другим путем они бы ничего решить не смогли.
И несмотря на все свое отвращение, Каслфорд не хотел убивать человека, долго бывшего его ближайшим другом, человека, который — если отбросить отдельные отличия — все же во многом походил на него самого. И все же это следовало сделать или сразу, или после трагедии с Мари.
— Я не хочу, чтобы вы винили кого-либо, кроме него, — сказала Дафна. — Пожалуйста, не заставляйте меня пожалеть о том, что я вам доверилась.
Каслфорд притворился, что принимает это отпущение собственных грехов. Он поцеловал ее в губы, потом в щеки, все еще соленые от уже высохших слез, взял Дафну за руку.
и они пошли в гостиницу.
Комнаты им уже приготовили. Хозяин поспешил заверить его светлость, что и горячая вода тоже есть.
Каслфорд вместе с Дафной направился к лестнице.
— Думаю, соблазнить вас сегодня ночью будет в некотором роде непорядочно, — сказал он.
— В некотором роде?
— Я бы объяснил лучше, если бы мог. Но я не хочу, чтобы вы поняли меня неправильно, не хочу, чтобы вы решили, будто все, рассказанное вами сегодня, что-то изменило, за исключением, пожалуй, части, касающейся соблазнения.
— Я бы сказала, что это довольно значительная часть.
Каслфорд терпеть не мог объяснять вещи, для которых не существовало приличных слов.
— Дело не в том, что я вас больше не хочу. Просто я не хочу делать ничего против вашего решения.
Дафна нахмурилась.
— Прекрасно, Каслфорд. Я наконец-то позволила вам поймать меня, и именно сегодня вы решили перестать быть безнравственным. Не знаю, почему все утверждают, будто только женщины капризные существа.
Проклятие! Просто чертовщина какая-то начинается, когда пытаешься отстоять свое право вести себя порядочно, при том, что тело и сознание требуют совершенно другого!
— Я очень хочу быть безнравственным, Дафна. У меня есть целый список способов, какими я планировал быть с вами безнравственным. Этот список — результат долгих часов размышлений о вас и одновременно о безнравственности. Но я не буду вас заманивать, несмотря на безумное желание. Я хочу вас с первой минуты, как увидел, Если вы хотите меня, сегодня ночью моя комната находится рядом с вашей, справа. Вам нужно только открыть дверь.
Он оставил ее в самом низу лестницы, пускай поднимается сама, а ему сейчас требовался портвейн, но только один бокал. Каслфорд не хотел, чтобы Дафна появилась в его комнате до него.
Какое досадное благородство проявил этот герцог!
До Дафны с трудом доходило, что решение, как пройдет ночь, он оставил за ней. Ей казалось, что это несправедливо. Ну почему он ждет ее следующего шага в долгой игре, которую затеял сам?
Она едва заметила очарование сельской комнаты, в которой ее поселили: очень чистая, светлая, с побеленными известкой стенами, благодаря которым лампа словно горела ярче, комната просто даровала уют и покой. Вероятно, ей выделили один из лучших номеров гостиницы. Но Дафне было не до этого. Она думала о событиях прошедшего часа.
Она села на край кровати между двумя складками синих занавесей, пытаясь снова стать собой, но у нее ничего не получалось.
Она уже никогда не будет прежней. За последнюю неделю она слишком многое узнала, слишком многим поделилась и слишком много рисковала. После стольких лет, после решения забыть прошлое она обернулась к нему и снова приняла его. Остается надеяться, что на этот раз ей не придется терзаться прежними сожалениями.
Стоило ей подумать о разговоре с Каслфордом, и на глаза снова наворачивались слезы. Он так рассердился, узнав о Латаме, но вовсе не по тем причинам, по которым предполагала она.
Она предположила, что он примет точку зрения Бексбриджа и тоже возложит вину на нее, — и ошиблась. Но если бы он не застал Латама с Маргарет, поверил бы он с такой легкостью в ее историю? Мало кто поверил бы, с сожалением подумала Дафна. Может, кто-то поверил бы какой-нибудь другой истории о мужчине и женщине, но определенно не той, что касается наследника герцогской короны.
Он сидел за столом у Маргарет, зная почти все. Весь день он держал это в себе, до тех пор, пока они не пошли на прогулку, и теперь интимность того разговора по-прежнему заполняла Дафну, трогала ее. Он вел себя очень по-доброму, хотя и требовал объяснений, на которые в общем-то не имел права.
«Я его убью».
Это не походило на страстный взрыв разъяренного мужчины. Он произнес это слишком спокойно, слишком откровенно. Он ненавидит Латама, и не только из-за Маргарет или из-за самой Дафны, догадалась вдруг Она. Это выглядело так, будто один падший ангел смотрит на другого и, будучи грешным сам, видит глубокую порочность, ведущую к злу и опасности.
