Хотя в глубине души Себастьян понимал, что Элинор — крепкий орешек и влияние жены на него гораздо сильнее, чем он мог предположить.
Но главное — он увлек Элинор в свою постель, переманил на свою сторону, взял под свое крыло. А что касается других обязанностей, Себастьян поддерживал связь с министерством внутренних дел и с агентами Веллингтона и был уверен в том, что, когда герцог вернется в Англию, он призовет его для каких- нибудь полезных дел. Отказываться нельзя, он рад служить отечеству.
Конечно, и у его жены появятся другие заботы, и она оставит эту не подобающую леди затею с тайными розысками.
Себастьян, который вырос в большой семье, мечтал иметь много детей. И хотя со временем их с братьями пути разошлись, он вспоминал детство с добрым чувством.
Он испытывал привязанность к этим несносным бестиям, особенно к старшему брату Колину, который научил его всему, что, по мнению семнадцатилетнего юноши, должен знать мужчина.
Они были очень дружны и почти не расставались. Когда отец умер, вдвоем убежали из дома.
Себастьян и представить тогда не мог, что они с братом совершают опрометчивый шаг и что рано или поздно, когда юноша становится зрелым мужчиной, он снова возвращается к своим истокам. Такой вот круговорот вершит природа.
После смерти отца семья раскололась.
Благодаря Джошуа Боскаслу, виконту Норвуду, родительский дом наполнялся теплом… Пока отца не подвело сердце, когда он упал замертво прямо на пороге собственного дома.
Но старший брат Себастьяна Колин утверждал, что накануне отец обедал со старым приятелем, который имел на него зуб из-за одного совместного предприятия, которое потерпело крах.
Колин был уверен, что отца отравили.
Он сказал, что пьяница доктор еле держался на ногах. Где уж ему было обнаружить признаки отравления мышьяком, которые только слепой мог не заметить! Но Колину никто не поверил. Даже мать. И только Себастьян поддержал брата.
Они с Колином поклялись друг другу на крови, что покинут родной дом и не вернутся туда до тех пор, пока не найдут убийцу отца. Если понадобится, будут зарабатывать деньги чисткой конюшен, уборкой валунов с фермерских полей. Их переполнял праведный гнев и желание восстановить справедливость, они чувствовали себя сильными и непобедимыми.
Но, как того и следовало ожидать, грандиозный план потерпел фиаско, и в один прекрасный день они проснулись в чужом хлеву без гроша в кармане, в одежде, превратившейся в лохмотья, и без единой зацепки для продолжения поисков.
Но самым ужасным оказалось не полное отсутствие средств, а то, что был сломлен их боевой дух.
Отрезвление пришло первым к старшему брату. Он словно повзрослел сразу на десять лет.
Себастьян посмотрел на плотно сжатые губы Колина, на его измазанное грязью хмурое лицо и понял то, что они оба долгое время не желали признать: братья тратили время попусту, пытаясь отыскать иголку в стоге сена. Человек, которого они надеялись найти, был чертовски умен и прекрасно умел заметать следы.
— Пора повзрослеть, — резюмировал Колин.
— Ты хотел сказать: пора бросить наше дело, — печально ответил Себастьян.
— Послушай, брат. Мы ведь ничего не можем утверждать наверняка. А что, если отец и впрямь умер от сердечного приступа?
— Это неправда! — со слезами прокричал Себастьян.
— Может, и так, — говорил Колин, надевая ботинки. — Ни ты, ни я этого не знаем, Себастьян. Мы столько времени провели в бесплодных поисках, сражаясь с ветряными мельницами. Я повсюду таскал тебя, словно потерявшегося щенка. И мне, по большому счету, уже все равно, правда это или нет.
— Ты решил вернуться домой?
— Я иду в армию.
— Тогда и я с тобой.
Колин покачал головой и выругался.
— Я не хочу, чтобы ты таскался за мной как хвостик до скончания века. Ищи свой путь, Себастьян.
…Так он и сделал.
Семья. Жена. Что может быть в жизни важнее этих вещей?
Себастьян уже начал потихоньку перевозить свои нехитрые пожитки, которые оставались на яхте, и размещал их в платяном шкафу, который у них с Элинор был теперь один на двоих.
Из деликатности он ни разу больше не прикасался к ящику, где жена хранила крестильную рубашку их нерожденного малыша.
Себастьян повесил свой форменный военный китель рядом с роскошным вечерним платьем Элинор с перламутровыми пуговицами и рукавами замысловатого покроя. Тем самым, на воротничке которого он заметил пятно от вина, которое так его смутило.
Себастьян до сих пор гадал, что могла означать эта странность: Элинор могла позволить себе заказать сколько угодно новых платьев. Зачем ей бережно хранить это старое, с пятном?
Возможно, те ужасные поступки, которые Себастьян совершал во Франции, не прошли бесследно, и теперь он должен расплачиваться за свои грехи.
Ему захотелось побаловать свою супругу, приятно удивить ее широкими жестами и дорогими подарками.
Но сейчас, при свете дня, ему открылась голая правда, которую до сего момента милосердно скрывали от него вечерние сумерки.
Себастьян явственно разглядел, что на вороте лифа, на груди, красовалось пятно не от вина, как он первоначально подумал, а от масляной краски, которой пользуются художники.
Глава 15
Элинор нисколько не сомневалась в том, что ей удастся ловко управлять своим мужем или по крайней мере отвлекать его настолько, чтобы он не мешал ей работать. Она была намерена с блеском справляться с двумя ролями сразу: с первой — когда выступала в качестве агента герцогини — и со второй — когда исполняла обязанности супруги. Впрочем, роль любящей жены и страстной женщины не была для нее обременительна и не требовала никаких особых жертв. Скорее напротив. Так как открыто выражать несогласие с волей супруга в некоторых личных вопросах было ей невыгодно, она скрепя сердце согласилась, чтобы Себастьян повсюду сопровождал ее.
Конечно, она не могла позволить себе привязать мужа к креслу и соблазнить, ловко орудуя перышком, зато для того, чтобы подчинять его себе, пускала в ход более изощренные женские уловки.
Однако Элинор не позволяла успеху ослепить себя и отдавала себе отчет в том, что, даже когда Себастьян спал, ему нельзя было доверять и она не должна ни на минуту терять бдительность. Теперь, когда муж разделял с ней супружеское ложе, Элинор не могла незаметно выскользнуть из постели, чтобы удалиться по своим делам.
Она много раз предпринимала попытки улизнуть, но ей это не удавалось.
— Тебе приснился страшный сон? — как ни в чем не бывало спрашивал Себастьян, крепче прижимая к себе Элинор. — За стенами этого дома, в темноте, притаилось множество опасностей, — напоминал супруг.
— Главная моя опасность лежит сейчас рядом со мной в этой постели.
Себастьян широко улыбнулся:
— Разве я плохо себя вел?
Элинор пожала плечами:
— По крайней мере ты должна признать, что я стараюсь быть хорошим мужем.
