то из своих. Я не желаю, чтобы ее принудили выйти замуж за сына банкира, ведь тогда она уйдет от меня.
— Вы дьявол, тетя, — сказал Гриффин и посмотрел на призывно открытые в ночь двери. Временами его пугало то, что их с тетушкой мысли сходятся. — Вы ведь наверняка понимаете, что леди Констанс воспримет это как намеренное пренебрежение к ее персоне?
Джейн улыбнулась:
— Если я правильно понимаю, ближайшие несколько минут она будет занята. Если же нет, я сама отвлеку ее.
Глава 19
Как я могу смотреть, как столь благородное создание подавлено печалью, и не испытывать схожих чувств?
Харриет успешно избегала своего настойчивого ухажера, дважды посылая его за новым бокалом шампанского, которое незаметно выливала в горшок с геранью. Если бы ей позволили сделать все по- своему, то он сгорал бы от желания в темном одиночестве, не подозревая, что его бросили. Он был милым, но чудовищно нудным малым. Ей пришлось бы возвращаться к леди Паулис, проскользнув незамеченной через комнату, выходящую в сад. Харриет подавила зевок. Сегодня утром подольше отдохнуть не удалось, а она надеялась, что ее хозяйка проспит до обеда. Ноги Харриет болели от танцев. Она успела ухватить что- то со стола, но толком так и не поужинала, а чтобы угнаться за этими Боскаслами, нужно хорошо питаться. Харриет сбежала по лестнице освещенной факелами террасы и оказалась на узкой тропинке.
Добравшись до статуи обезглавленного Гермеса, служившей ей ориентиром, Харриет услышала смех и приглушенный шепот, доносившиеся из глубины сада. Харриет остановилась и напрягла зрение, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Кроме Эдлин, лишь три ученицы академии были приглашены на сегодняшний званый ужин, но все они отличались хорошим поведением.
Когда голоса приблизились, она спряталась за безголовой статуей. Харриет инстинктивно понимала, что в этот разговор не стоит встревать.
Даже если ей доведется вызнать чью-то любовную тайну, которую нельзя никому открыть, лучше помалкивать. Впрочем, сама Харриет относилась к этому серьезно. Даже страсть должна иметь под собой прочный фундамент из обязательств, а не пустых обещаний. Девушка, чьи слова она слышала, похоже, держалась иных принципов.
— А мне все равно, даже если он увидит нас вместе, — раздался довольно громкий женский голос.
Джентльмен, сопровождавший ее, ответил:
— Но вам будет не все равно, если вы упустите свой шанс стать герцогиней. Не так уж много в Англии герцогов для амбициозной дамы. Еще меньше ходят неженатыми.
— Знаю.
— Быть может, он не стоит такой жертвы, — сказал провожатый. — Если уж он убил собственного брата ради титула, то только представьте, что он может сделать с женой.
Харриет посмотрела в безлунное небо, размышляя над тем, как низко может пасть человек. Но ей приходилось подумать об укрытии. Они были уже совсем близко. Харриет не шевелилась. Она могла выскочить на тропинку, схватить Констанс за прекрасные кудри и окунуть лицом в грязь, где ей самое место. Но дамам не положено распускать руки. Это одно из правил хорошего поведения. Благородным леди дозволительно лишь отпускать колкие оскорбления в адрес друг друга да плести интриги за спиной у соперницы. Харриет следует углубить свои знания в данном вопросе.
— И братьев, которые могли бы взять вас в жены, у него нет? — задумчиво спросил мужской голос.
— Тех, что имеют титул герцога… таких нет. Вот если он умрет…
— Мне он показался вполне здоровым.
— Он неотесанный чурбан! — воскликнула Констанс, повышая голос. — Сегодня он опять игнорировал меня весь вечер. А еще он так откровенно пялится на компаньонку своей тетки, что я утоплю ее, словно котенка в колодце, как только выйду за него замуж.
Харриет сжала кулаки. К дьяволу правила хорошего поведения и запрет на рукоприкладство! Это уже тянуло на дуэль. Разумеется, она не побежит к герцогу жаловаться на то, что только что услышала. Леди Констанс станет отрицать все, что Харриет скажет, да еще и обвинит ее во лжи. А вот тетушка Примроуз — это совсем другое дело.
Голоса стали затихать.
Харриет обогнула статую и пошла к дому, где у входа для персонала стоял на часах скучающего вида лакей.
— Мисс Харриет! — воскликнул он, слегка опешив. — Защищаете заблудшую овечку, не иначе. Подумали бы вы лучше о себе.
Точнее было бы сказать «защищаешь заблудшего зверя». Она с благодарной улыбкой проскользнула в сумрачный коридор мимо лакея. Харриет быстро пробежала по укромным закуточкам, где могли скрываться парочки. Вот было бы интересно застать за непристойным занятием герцога. Она никогда не скажет ему об этом. В противном случае он решил бы, что она настоящая язва. Харриет закрыла глаза руками. Она понимала, что должна разыскать Примроуз и все рассказать ей, но не могла сделать это посреди вечеринки.
— Харриет, — услышала она знакомый голос герцога. — Что случилось? С вами все в порядке? Вы не плачете?
Герцог подошел к ней. Он был такой милый и такой грубый одновременно, словно черное и белое. Харриет опустила руки и стояла, недвижима, глядя на Гриффина, словно та статуя в парке, словно ее саму превратили в камень и обезглавили.
— Вы сейчас были на террасе? — спросил он требовательным тоном.
Она кивнула и медленно подняла взор, чтобы посмотреть ему в глаза. Ну, как кто-то мог поверить, что Гриффин убил своего брата? Хотя, конечно, его грубые черты лица, хмурый взгляд, суровый нрав многих могли настроить на такой лад, но она была уверена, что ему нравится выглядеть именно таким.
Герцог всматривался в темноту за ее спиной.
— Вы все это время были одна? — Да.
— А где тот джентльмен, что ушел с вами? — спросил Гриффин, нахмурившись.
Харриет задумалась. Какой еще джентльмен?
— Вы имеете в виду того юношу, с которым я танцевала?
Он молча смотрел на нее, ни тени улыбки на его хмуром лице.
— Где он?
— Я не знаю. Думаю, пьет шампанское. Я ему не сиделка.
— Один? — спросил Гриффин, совсем уж ничего не понимая. — Он оставил вас и пьет шампанское? Почему?
Харриет сглотнула. Если он и дальше будет смотреть на нее с такой страстью, она не выдержит и расскажет ему все. Ей придется выложить ему все, что она слышала в саду. И хотя ей сильнее всего на свете хотелось выставить леди Констанс в дурном свете, она понимала, что сейчас не время и не место для сведения счетов.
— Я не знаю, почему он оставил меня, — сказала она снова. — Может, я так ужасно танцую, что ему захотелось напиться. А может быть, он заметил, как вы смотрите на нас, будто огромный людоед. Вы только не обижайтесь, но вы действительно порой так посмотрите, что аж мурашки по коже.
— А мне казалось, я держу себя в руках. Харриет фыркнула.
