помощь в тяжелую минуту.
Беверли слегка нахмурилась.
— Боюсь, ты не понял меня, Дэнни. Я никогда не прощала тебя за то, что ты сделал. И сейчас я здесь не для того, чтобы спасти тебя.
Дэнни внимательно смотрел на нее.
— Я пришла, чтобы сказать тебе кое-что, что ты должен знать.
Беверли сидела спокойно, говорила невозмутимо, уверенная в своей правоте. В ее голосе не было ни гнева, ни холода, ни ненависти. Это была женщина, неторопливо рассказывающая историю своей жизни.
— В ту ночь, Дэнни, когда ты выбросил меня из машины и оставил, истекающую кровью, умирать, ты посоветовал мне запомнить имя Дэнни Маккея. Я запомнила. И дала себе клятву, что отомщу тебе. Все эти тридцать пять лет я жила одной мыслью, что ты должен заплатить за то, что сделал со мной.
Он поежился. На лбу появилась испарина.
— Ты думаешь, что говоришь? Ты лжешь!
— Нет, я говорю правду. И каждый мой вздох приближал меня к тому моменту, когда я увижу тебя растоптанным, уничтоженным.
— Почему ты так долго ждала этого часа? У тебя была масса случаев нанести удар раньше.
— Была. Но я хотела, чтобы ты упал с большой высоты, Дэнни. Хотела, чтобы у тебя не было возможности выкарабкаться и продолжать причинять людям боль. Я должна быть уверена, что достаточно сильна, чтобы добить тебя. — Она сжала сумочку в руках. — Поэтому я позволила тебе взобраться наверх, пока не наступил подходящий момент.
— Что ты несешь? Ты мне позволила! Ты мне ничего не позволяла. Я всего добился сам!
— Да, сам, но только потому, что я позволила тебе это сделать!
— Ты сумасшедшая!
— Да?! Вспомни церковь в Хьюстоне. Умер человек, и ты подумал, что вернул его к жизни. Так это я все устроила. — Дэнни повернулся к Боннеру. — Я была в Хьюстоне в ту ночь, Дэнни. Человек, который умер, мой друг — актер, ему особенно удаются сцены, когда приходится умирать. Другой актер сыграл доктора, ну а подруга согласилась быть женой. Все это мы разыграли, Дэнни, а ты поверил.
Он впился руками в ручки кресла, костяшки пальцев побелели.
— Но зачем?
— Чтобы остановить тебя, когда ты попытаешься снова осуществить эту авантюру. Ты надувал невинных людей своими трюками. Поэтому я разыграла еще одну сцену с участием людей, которые сразу бы признались в том, что это мошенничество, если бы их об этом попросили.
— Я не верю тебе.
— А Фред Бэнкс? Я купила его через месяц после того, как ты привез его в Америку. Он мне рассказал, как ты все подстроил, как обманывал американцев, как незаконно снабжал оружием арабского короля. И, наконец, «Королевские фермы», Дэнни. Я специально построила их, чтобы ты их купил. Я специально открыла второстепенные заведения типа магазина мужской одежды, редакцию порножурнала и массажные кабинеты, рассчитывая на то, что ты слишком скуп и занят, чтобы хорошо ознакомиться с компанией, которую покупаешь. И ты меня не подвел, Дэнни.
Наступила тишина, слышно было только тихое гудение кондиционера. Прохладный воздух шевелил портьеры и обдувал обитателей комнаты. За окнами Лос-Анджелес изнывал от июньской жары. Внизу, в вестибюле, журналисты освобождались от галстуков и вытирали лбы в ожидании Беверли Хайленд.
— Ты не в себе! — завопил Дэнни. — Не хочу больше тебя слушать!
Он хотел было подняться, но Беверли остановила его.
— Тебе придется меня выслушать, потому что дальнейшее развитие событий зависит от тебя.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Все, что произошло в этой комнате, известно только четверым. Все может остаться по-прежнему, я буду продолжать страстно поддерживать тебя, если ты сделаешь одну вещь.
— Что именно?
Она прижала сумочку к себе, сердце билось так сильно, что трудно было дышать.
— Ты должен попросить меня помочь тебе. Он вскочил.
— Иди ко всем чертям!
— Это ведь тебя не спасет. Подумай, Дэнни. Когда я выйду из этой комнаты, пресса потребует от меня заявления. Каково будет это заявление — зависит от тебя. Я могу восстановить твое доброе имя. В этой сумочке у меня есть доказательство, что тебя подставили: все, что произошло неделю назад, имело целью уничтожить тебя. Если я передам эти документы прессе, ты станешь героем, Дэнни! Люди станут тебя считать невинной жертвой и будут почитать как мученика. Ты взлетишь еще выше. Тебя будет не остановить. Но… — Она выдержала паузу. — В моей власти также погубить тебя окончательно. Одно мое слово, и мир отвернется от тебя, Дэнни, ты сгниешь. Что ты выбираешь?
Дэнни взглянул на Боннера, в глазах которого отражался страх. Затем он перевел взгляд на шофера. Старый человек охранял хрупкую женщину.
— Даже не помышляй об этом, Дэнни, — сказала она. — Жестокость тебя не спасет. Сделай то, о чем я тебя прошу, и ты выйдешь отсюда невинным человеком.
— Гори в аду!
— Советую тебе выполнить просьбу женщины, — неожиданно для Дэнни произнес шофер.
— А ты не вмешивайся!
— Почему нет? — Мэннинг двинулся в сторону Дэнни. — Я знаю, что сейчас творится у тебя в душе, сынок. Я читаю тебя, как книгу. Ты думаешь, она блефует, и тебе удастся отговориться? Ты думаешь, она не в себе и не сможет причинить тебе вреда? Послушай, парень, не только она может сделать тебе больно, я могу к ней присоединиться.
Дэнни фыркнул.
— Что ты можешь сделать?
— Я могу ответить репортерам на их вопрос к тебе: что стало с Билли Бобом Магдаленой?
Дэнни прищурился. Полиция уже допытывалась у него об этом, и он рассказал им, что приобрел у Билли Боба автобус честным путем и оставил пьянчужку-священника там, где он пожелал остаться. И полиция поверила ему — у нее не было причин не поверить.
— Ты думал, что Билли Боб Магдалена старик, когда ты с ним познакомился, — сказал шофер Беверли. — Но ему было только сорок три года, когда ты узнал его. Это было тридцать четыре года назад, сейчас ему где-то семьдесят семь. Магдалена — это не настоящее его имя. На самом деле он Мэннинг. Узнаешь меня?
Тяжелое молчание наполнило комнату. Боннер медленно поднялся, не в силах произнести ни слова. Дэнни с остолбенением смотрел на старика.
— Вы, ребята, бросили меня, считая, что я готов. Я действительно чуть не отдал концы в той пустыне. Но сбившиеся с пути туристы подоспели как раз вовремя. Они отвезли меня в больницу, где я находился шестнадцать лет, изувеченный, лишившийся рассудка от палящего солнца и отсутствия воды. Но в один прекрасный день память вернулась ко мне, и первыми словами, которые я произнес в здравом рассудке, были: Дэнни Маккей. Совершенно случайно моя история была напечатана в местной газете. Мисс Хайленд узнала об этом, приехала в больницу и расспросила меня обо всем. Она вызволила меня из той тюрьмы и вернула к жизни, чтобы увидеть день твоей расплаты.
Ошеломленный, Дэнни покачнулся и буквально упал в кресло.
— Теперь вы видите, — Мэннинг встал позади Беверли, — что это все правда. Она всю жизнь следила за тобой, за каждым твоим шагом. Ей даже было известно, когда ты в туалет ходил.
Кондиционер включался и выключался, в соседней комнате слышны были приглушенные голоса, где- то звонили телефоны, на бульваре Уилшир гудела сирена. Беверли неподвижно сидела, прижимая к груди сумочку с ценными документами. Она никого не торопила, она достаточно долго ждала, чтобы не подождать какие-то несколько минут.
У Дэнни пересохло во рту. Краска полностью сошла с лица. Наконец он произнес:
— Рэчел, не делай этого со мной!
