Проходя мимо нее, он оглянулся и подмигнул ей.
— Ты видела? — прошептала Мэгги.
Беверли видела. И непроизвольно почувствовала какую-то реакцию.
— Этот летний костюм вы сможете увидеть на различных мероприятиях, — продолжал Генри, когда вышел еще один греческий красавец, одетый в бежевую шерстяную спортивную куртку и светлые фланелевые брюки.
Но на эту модель Беверли было скучно смотреть. Она могла поклясться, что видела такой костюм в Лондоне и Риме. Хлопчатобумажная цветная рубашка, широкий шелковый галстук и подходящий по цвету носовой платок, кожаные ботинки на каучуковой подошве. Мужская мода, как оказалось, была одинаковой везде, куда бы она ни приезжала. Это не спасет ее магазин. Как могла она конкурировать с уже известными магазинами, торгующими такими моделями? От того, что она привезет костюмы от Гапина или Курьежеса, покупатели не бросятся в ее магазин наперегонки. Возможно, Эдди понимал это и пытался спасти ситуацию, действуя в противоположном направлении, — предлагая низкосортную продукцию.
— О-го, — тихо сказала Мэгги. — Ты только посмотри на этого!
— А это мы предлагаем для молодежи, — сказал Генри, когда вышел манекенщик, демонстрирующий джинсы по бедрам и кожаный пиджак, при этом грудь его оставалась соблазнительно обнаженной. Взлохмаченные волосы как бы дополняли старый образ Мики Джаггера, и оставаться равнодушным было невозможно.
— Мне это не нравится, — пробормотала Беверли.
— Да не на костюм, на парня!
Беверли повнимательнее присмотрелась к манекенщику и обнаружила, что под неряшливой, развязной внешностью скрывается совершенно очаровательный молодой человек. У него была довольно вызывающая походка — он очень забавно двигал бедрами. А улыбка! Удивительно, но Беверли вдруг обнаружила, что ей даже начинает нравиться одежда, на которую несколько секунд назад она вообще не хотела смотреть.
— Ловкий трюк, правда? — сказала Мэгги, наклоняясь к Беверли. — Посмотри на лица женщин. Им совсем не нравится одежда, но им нравится он сам.
Беверли наблюдала, как он уходил эффектной походкой с подиума, уступая место молодому человеку в теннисном костюме.
— Шикарные ноги, — пробормотала Мэгги, а Беверли оглянулась на лица женщин вокруг нее. Подобно Мэгги, они смотрели совсем не на одежду.
Мэгги сказала:
— Бьюсь об заклад, что в целлофановой упаковке эти шорты даже на одну десятую не смотрятся так хорошо.
Беверли резко повернулась и посмотрела на нее.
С этого момента Беверли больше не было скучно. Она очень внимательно смотрела, как манекенщики держали себя и как показывали одежду, и какую реакцию они вызывали у зала. Пока она наблюдала и изучала, в голове у нее начала вырисовываться идея.
Беверли внимательно осмотрела зал, обратив внимание на его изысканность и утонченность. Странно, она никогда не думала об этом раньше — о том, что все эти дома мужской моды, которые работали для мужчин, делали все, чтобы угодить мужчинам, разрабатывали и шили одежду для мужчин, но, по сути своей, были до смешного женскими. И эта изысканная, богатая публика хотя и собралась здесь, чтобы посмотреть на мужскую моду, в подавляющем большинстве состояла из женщин.
Беверли заметила, что некоторые манекенщики и покупатели даже обменивались знаками. Эти молодые люди, на подиуме знали, что они хороши, они были настоящие артисты. Не важно, какую одежду они демонстрировали, они продавали ее с улыбкой, с подмигиванием, с кивком головы, играя мускулами. Маленькие золотые ручки делали пометки в кожаных записных книжечках. Головы склонялись в знак одобрения. Генри Гапину делались знаки. Вокруг шла купля-продажа на миллионы долларов, и все потому, что Генри Гапин имел особый талант — не к моделированию одежды, а к умению продать ее.
Беверли Хайленд только что открыла его секрет. Он знал свой рынок.
Она откинулась в кресле и скрестила руки. Теперь ей безумно хотелось поскорее попасть домой. Больше им нечего было здесь делать. Теперь она знала, как превратить «Эдди Фанелли» в самый популярный магазин на Беверли-Хиллз.
Это обязательно должно получиться.
Открытие Фанелли Беверли-Хиллз состоялось прекрасным майским вечером 1975 года и обслуживалось рестораном «Ричард», самым популярным на тот момент рестораном, обслуживающим банкеты. Те счастливцы, которые получили отпечатанные золотом приглашения на открытие, смогли насладиться буфетом, который даже для такой пресытившейся публики оказался событием: малюсенькие, быстро приготовленные пиццы, густо покрытые проскуито, фета, моцарелла, кесадильас с черными бобами и чорицо, яйца, приготовленные с приправами и миндалем, печеный брай, моллюски по-латински, греческие котлетки и, конечно, гуакамоле. Для сластен были приготовлены клубничные пирожные, апельсиновая амброзия, английские трюфеля и традиционные фаджи.[1] Все это подавалось на элегантных черных тарелках. Официанты разносили на подносах шампанское, воду, цветы, три типа кофе, травяной чай и послеобеденные мятные пастилки.
В значительной степени таким успехом они были обязаны Рою Мэдисону.
Не только он сам намекнул своим киношным друзьям, что это будет одно из событий года, но и в объявлениях об открытии говорилось, что Рой будет там присутствовать, а Рой Мэдисон тот человек, на которого очень многие хотели посмотреть.
Он появился в своем традиционном обличье: джинсах и синей рабочей рубашке, ковбойских сапогах и поясе. Его светлые волосы все еще опускались ниже плеч, а морщины на загорелом лице лишь дополняли характерный образ. Теперь он был одной из самых высокооплачиваемых звезд на телевидении.
Энн Хастингз, Кармен и Мэгги — все приехали рано, поставив свои машины на частную стоянку магазина. Беверли приехала на своем роллсе в последнюю минуту, и весь этот сумасшедший вечер играла роль дружелюбной, радушной, но немного отстраненной и загадочной хозяйки. В тот вечер многие гости ушли домой с мыслями о красивой, загадочной мисс Хайленд.
Рой Мэдисон раздавал автографы, Энн Хастингз следила за показом мод, Мэгги встречала гостей и отвечала на вопросы, Кармен как бы оставалась за сценой, следя за официантами и новыми продавцами, а Боб Мэннинг находился в комнате для переодевания манекенщиков.
Манекенщики, естественно, были изюминкой вечера.
Этого абсолютно никто не ожидал — непрерывного показа моделей и аксессуаров красивыми и сексапильными манекенщиками (Рой Мэдисон лично набирал их для Беверли), которые находились в зале среди приглашенных, как будто сами были гостями вечера, с улыбкой и изяществом демонстрируя одежду, без всяких раздражающих комментариев того, что люди и сами прекрасно видят.
И действительно, не было никакой необходимости рассказывать приглашенным о том, что они видят, — гости на открытии Фанелли были очень хорошо знакомы с Карденом и Лораном, с Курьежесом и Гапином, с Хэрри и Боханом. Эти люди знали, что такое мода и стиль; цель мероприятия — заставить их покупать. И она была достигнута. Под влиянием прекрасной и обильной пищи и шампанского присутствующее избранное общество, одетое в дорогие вечерние наряды, начало тратить деньги. Когда Поль, старый приятель Роя, сыгравший роль того человека, которого Дэнни Маккей воскресил из мертвых, прошел по магазину, демонстрируя черный шерстяной спортивный жакет от Кардена и узкие шотландские брюки, улыбаясь и доверительно подмигивая некоторым женщинам, сразу же было сделано шесть заказов на этот костюм. Когда же через пятнадцать минут он снова появился уже в красном бархатном домашнем жакете поверх серой шелковой пижамы — и это выглядело настолько не к месту в этой изысканной компании, — уже восемь женщин сделали заказы.
И так продолжалось весь вечер. Большие машины подъезжали к магазину, швейцары ставили их на стоянку, а женщины проходили внутрь, многие из них без сопровождения. С притворной скромностью, они принимали бокал шампанского, осматривали роскошный буфет, вспоминали о своих диетах, брали только маленькие порции чего-нибудь и медленно прохаживались по магазину, изучая товары и собравшуюся
