как груши «конференц», глаза, маленький остренький подбородок и милый маленький остренький носик, который она ненавидит, утверждая, что он делает ее похожей на кикимору, хотя все остальные считают его совершенно очаровательным.
Теперь ее темно-русые, с золотым отливом волосы, обычно подстриженные пышной шапочкой, торчат во все стороны, словно после неудачной домашней стрижки, обезвоженные, как верблюд, который восемь дней воды даже не нюхал.
На подбородке у нее гигантский красный прыщ, настолько огромный, что даже через шесть слоев супергрима «Макс Фактор» он мерцает, как габаритный огонь самолета.
К тому же со времени нашей последней встречи она набрала килограммов семь.
Не сумев скрыть своего потрясения, я взирала на округлости, украсившие ее всегда худощавую фигуру.
— Мне требовалось утешение, — объяснила она с сухим смешком. — Забавно, правда? Если будешь обжираться как свинья, в конце концов в свинью и превратишься. Хотя по справедливости я должна была превратиться в шоколадное печенье… — Она пожала плечами и невесело рассмеялась. — Ну, хватит болтать, ты, наверное, устала до смерти. Давай-ка отвезем тебя домой — если ты. конечно, не против остановиться у меня. Насколько я понимаю, жить у мамы ты не собиралась, учитывая, что за последние пять месяцев ты ни разу с ней не разговаривала, так что все свои последние переживания можешь смело доверить мне. Я хочу в подробностях услышать обо всех мимолетных увлечениях и кровавых трагедиях… — Она замолчала и снова обняла меня, и глаза у нее вдруг стали очень несчастные. — Ах, Белли, как здорово, что ты снова здесь! Даже не представляешь, как я скучала по тебе.
— Я тоже скучала, малышка. — Я снова потрясению сжала ее пышные формы.
Утешение? Зачем Ники понадобилось искать утешение в еде? Может, предсвадебное волнение? Она подхватила мою сумку и, мертвой хваткой вцепившись мне в руку, потащила к автостоянке, болтая всякую ерунду. Она прижималась ко мне так, словно хотела провести со мной всю жизнь, но все равно была странно далека. Конечно, мы не виделись почти два года, но это ничего не значит — мы постоянно поддерживали связь, регулярно переписывались, созванивались, из тех открыток. что мы послали друг другу, могла получиться приличная коллекция.
Тут определенно что-то не так.
Поднявшись на второй этаж автостоянки, мы подошли к более чем ослепительному спортивному «МО» великолепного зеленого цвета.
— Это твое? — недоверчиво спросила я. — А как же Арнольд?
Арнольд — это первая любовь Ники, теперь, видимо, бывшая. Помятый старый «остин-аллегро», непредсказуемый и капризный, как голливудская актриса категории А, если не хуже, но Ники любила его.
— Вот уже восемнадцать месяцев томится под замком в одном из этих ангаров-складов недалеко от дома. Мне не хватило сил окончательно расстаться с ним, но новому статусу он не соответствует. Кстати, теперь то же самое можно сказать про меня.
Опять этот натужный смех. Меня это начинает беспокоить. Это совсем не та Ники, которую я знаю и люблю. Не та заразительно веселая, живая, смешливая девушка, которую последние двадцать пять лет я знала под именем Николы Луизы Чейз.
И она еще ни слова не сказала о свадьбе… Невообразимо, принимая во внимание, что последние несколько месяцев тема грядущего бракосочетания. безусловно, преобладала в нашем общении.
Нажатие кнопки, дважды пикает, отключаясь, сигнализация, автоматически отпираются двери. Засунув ключ в карман. Ники помогла мне запихнуть под сиденье багаж, по-прежнему старательно избегая моего взгляда, и вот наконец мы уселись.
Я решила пойти на риск.
— Только не говори, что отсюда мы прямиком едем к портному, чтобы мне подогнали по размеру что- то розовое и шуршащее, — непринужденно бросила я, пока она разогревала двигатель.
Судя по всему, первая же стрела поразила цель — лицо Ники съежилось, словно банка из-под колы, которую переехала машина.
— Ники, что происходит?
— Ничего… Да все! — Она разразилась рыданиями, тяжело ткнувшись в обтянутый кожей руль. — Все… Все происходит. Все пошло не так, абсолютно и безнадежно.
Она опять перегнулась через спинку кресла, шаря на заднем сиденье в поисках сумки. Я мягко наклонилась через нее, повернула ключ и в замке зажигания, двигатель захлебнулся и умолк.
Ники наконец отыскала в сумке носовой платок и принялась яростно вытирать льющиеся из глаз слезы. Видимо, сегодня платок не первый раз использовали по назначению: белый квадратик был тут и там заляпан темно-коричневыми потеками туши и яркими пятнами помады.
— Ох, Белл. Я просто не знаю, что делать. Мне не с кем поговорить об этом. Конечно, я пыталась обсудить все с мамой. Но она решила, что я просто сошла с ума. Я хотела поговорить с тобой, но ты была так далеко, не хотелось беспокоить тебя лишний раз, ведь мне могло просто показаться…
Она сжала мою руку своей — холодной, с обгрызенными и поломанными ногтями. Я крепко пожала ее.
— Что происходит, Ник? — мягко спросила я.
Ники перестала сморкаться в платок и взглянула на меня, ее огромные печальные глаза влажно блестели.
—Ричард… — едва слышно прошептала она. — Он с кем-то встречается.
Ричард. Будущий муж. Судя по письмам Ники, мистер Совершенство, мистер Сказочный Рыцарь.
— Что? Ты уверена?
— Да… нет… ох, я не знаю. Теперь я уже ни в чем не уверена.
Она опять повернулась ко мне, слезы оставляли черные дорожки на ее щеках.
— Ну, что-то должно было случиться, ты ведь не просто так это придумала. Он говорил что-нибудь? Как-то изменился?
Она громко высморкалась в промокший насквозь платок и кивнула.
— Мне кажется, он начал меня избегать. Отменяет свидания, исчезает куда-то без объяснений, ужинает с «друзьями», но никогда не говорит с кем, допоздна работает в офисе, но. когда я звоню, его телефон не отвечает. Не знаю, может, я бегу впереди паровоза, но раньше он так себя не вел. Я просто не знаю, что делать. Может, я придаю всему слишком большое значение. Может, это просто предсвадебная паника. Искренне на это надеюсь. И мама так считает…
— Не волнуйся. Ник. — Я опять пожала ее руку. — Твоя мама, скорее всего, права. Свадьба — одна из основных причин стресса, сразу после переезда и развода. Ну и. конечно, смерти. Я имею в виду, чьей-то еще, было бы несколько запоздало испытывать стресс по поводу своей собственной кончины. С другой стороны, смерть иногда помогает справиться со стрессом. И я с превеликим удовольствием убью Ричарда, если тебе это поможет…
Я была вознаграждена проблеском улыбки.
— Но в любом случае мы разберемся с этим, детка, я тебе обещаю. Разберемся, так или иначе.
Ники заключила меня во влажные объятия.
— Спасибо тебе. Я была уверена, что с твоим появлением все станет гораздо проще. Ты даже поверить не можешь, как я рада, что ты вернулась.
Я порывисто обняла ее, почувствовав себя мамой-мартышкой, защищающей детеныша от хищника. Она-то, может, и рада моему возвращению, но вот что я скажу: если Ричард вместо райских кущ семейного счастья собирается отправить ее в ад измены, то для него было бы лучше, чтобы я по-прежнему оставалась на другом континенте. Если я обнаружу, что он решил сыграть грязную шутку с самым милым существом в Лондоне, то он не просто умрет — его смерть будет медленной и очень болезненной.
Глава вторая
