случается.
Он прекрасно знал статистику, все эти цифры, которые свидетельствовали – несмотря на все усилия СМИ погреть руки, всячески раздувая каждый подобный случай, – что количество серьезных преступлений против детей и подростков постоянно уменьшается. С 1988 по 1999 год в Англии и Уэльсе количество убитых в возрасте от пяти до шестнадцати лет сократилось с четырех на тысячу населения до трех. Количество детей в возрасте до пяти лет, убитых за это время, снизилось с двенадцати на миллион до девяти. За тот же период времени число случаев жестокого обращения с детьми сократилось на двадцать процентов. Помимо этого, большая часть детских смертей, насколько он знал, имела место дома, а не вне его. Крайне редко – на краю утеса или в кустах, в каком-нибудь парке. Чаще всего дети подвергались издевательствам и насилию со стороны членов собственной семьи, – этот факт для большинства обычных людей был слишком шокирующим, чтобы полностью его осознать.
– Вы, значит, все еще считаете, что Сьюзен, может быть, жива и просто живет где-то? – задумчиво спросила Келли. – Просто живет совсем другой жизнью, а?
– Я не знаю, – вздохнул Элдер.
– Сидите смирно. Сейчас я доберусь до этих заусенцев…
Из-за перегородки, отделявшей парикмахерский салон, высунулась девушка и спросила Келли, не хочет ли та выпить чаю.
– Ага, давай.
– А вы не хотите чаю? – спросила девушка у Элдера.
– Нет, спасибо.
Теперь настала очередь другой руки Элдера отмокать в чашке с водой.
– Когда мы с вами беседовали в прошлый раз, – сказал он, – вы говорили, что кто-то из драмстудии Сьюзен вроде бы мог западать на нее.
– Точно, говорила.
– Имя Роб вам ничего не говорит? Роб Шрайвер?
Вытирая его руку, Келли задумалась.
– Нет. Нет, извините. Неужели вы в такую даль ехали, чтобы спросить меня про это?
– Нет. – Повернувшись в кресле, он достал из внутреннего кармана пиджака конверт. – Там фото внутри.
Келли осторожно вытащила фотографию.
– Он тут вроде какой-то испуганный, а?
– Вы его знаете?
Келли отрицательно покачала головой:
– Нет, не думаю. Извините.
Девушка принесла ей чашку чаю, поставила на край тележки и ушла, не произнеся ни слова.
– А кто это?
– Он вел ту драматическую студию, в которой занималась Сьюзен.
– Преподаватель?
– Да.
– И вы думаете, что они могли… – Выражение ее лица докончило за нее это предложение.
– Это вполне возможно.
Келли снова взяла в руки фото и стала внимательно рассматривать.
– Да, думаю, что да.
– Что вы хотите сказать?
– Ну, если посмотреть на него… Я, конечно, не знаю, что он за парень на самом деле, может, он самый последний подонок, но смотрится он здорово, ну, симпатичный такой… Вполне можно предположить, что она могла на него запасть. Глаза у него такие… Сами поглядите. Глаза…
Элдер посмотрел. «Симпатичный» не совсем то, что он перед собой видел.
– Она никогда не упоминала его имя – его зовут Латам, – когда рассказывала о школе?
– Никогда. Я такого не помню.
– И вы его никогда прежде не видели?
– Нет. Извините.
– Ну ладно.
– Давайте-ка я засуну фото обратно в конверт, – сказала Келли, – пока на него лак не попал или еще что. Теперь подстрижем вам ногти – думаю, лучше более коротко, – потом отполируем, и все будет просто отлично. Сразу почувствуете себя лучше, вот увидите!
Кристина Харкер работала во вторую смену в зеленной лавке недалеко от гавани и разводного моста; ее зеленый халат был по бокам здорово запачкан – она все время обтирала об него руки. Когда Элдер вошел в лавку, она его сразу узнала и кивнула в знак приветствия, продолжая обслуживать женщину средних лет – то есть примерно того же возраста, что и она сама, – подавая ей лук, кабачки, картошку и капусту.
– Как дела? – спросил Элдер, когда покупательница расплатилась и ушла.
– Грех жаловаться.
– Я вот решил показать вам одну фотографию.
Кристина Харкер сузила глаза:
– Ну показывайте.
Она держала фото большим и средним пальцами. Элдер ожидал, что она сразу же скажет, что не знает, кто это, но ничего такого не последовало. Чем дольше она смотрела на фото, тем сильнее у Элдера что-то сжималось и переворачивалось внутри.
Но потом она все же сказала:
– Нет. Вряд ли это он.
– Кто – он?
– Тот мужчина, с которым она тогда разговаривала.
– И что? – У Элдера еще больше защемило внутри.
– Я все думала об этом после того, как вы у меня были неделю назад, там, в парке. У меня это все время в памяти всплывало. Я бы тогда связалась как-нибудь с вами – если бы это оказалось важным.
В лавку вошел еще один покупатель, и из задней комнаты появилась помощница Кристины в таком же халате и стала его обслуживать.
– Вы видели, как Сьюзен разговаривала с каким-то мужчиной, – напомнил Элдер.
– Да. Это, видимо, было за день до того, как она исчезла.
– И через день после того, как вы слышали ее ссору с отцом, Тревором.
– Да. Я сперва и подумала, что это опять он, ее отец. Но нет. Это был другой, постарше – лет сорока, наверное. Того же возраста, что и Тревор, или около того, но не он.
– А где это было?
– Возле главного входа в парк. Там они и стояли, разговаривали. Я как раз выходила из нашего офиса, это немного в стороне.
– А вам – не знаю, может быть, это слишком трудный вопрос – действительно показалось, что они хорошо знают друг друга?
– Ох, не знаю, вряд ли могу сказать точно.
– Они стояли близко друг к другу или нет?
– Ну, на обычном расстоянии. Вот как мы с вами сейчас. Мне показалось, что он просто спрашивает у нее, как пройти куда-то или что-нибудь в этом роде.
– Но в парк он не пошел, не так ли?
– Нет-нет. Повернулся и пошел обратно.
– По прибрежной дорожке? К машине, например?
– Машину я не видела. Но он точно выглядел не так, как обычные туристы, путешествующие автостопом. Ни рюкзака, ни чего-то такого. Конечно, если у него была машина, он мог ее оставить возле дороги, вне видимости от входа в парк.
