Господи, как это было… – Она засмеялась и обняла его. – Я уж и забыла, как это бывает.
Она снова улыбнулась, потом засмеялась, а Элдер приподнялся, расстегнул ей лифчик и стал целовать ее груди, полные и свободные, с темными и крупными сосками, и он брал их в рот и чуть сжимал зубами, а когда он просунул ногу между ее ног, она сказала:
– Погоди, погоди немного.
Элдер откатился назад, разочарованный, и она быстро добавила:
– У тебя ведь, надо думать, нет с собой презервативов?
Он помотал головой, и она вскочила с постели и не то побежала, не то поскакала за дверь, которая, как он предполагал, вела в ванную. Вернулась через пару секунд с маленьким серебристым пакетиком в руке.
– Боюсь даже думать, когда у него истек срок годности…
Через некоторое время они сидели на постели, опершись спинами о подушки. Хелен курила сигарету.
– Ну, – спросила она, – земля под тобой поплыла?
– Что?
– Так, кажется, говорят? Если было хорошо. Земля поплыла.
– Не знаю.
Она улыбнулась:
– Я это в каком-то журнале прочитала. Сто один способ описать собственный оргазм.
Элдер повернулся к ней, положив руку на плечо:
– И как же ты его опишешь?
Хелен рассмеялась:
– Думаю, половина нашей улицы провалилась к чертовой матери, вот что я думаю!
Он засмеялся вместе с ней, потом поцеловал ее, потом они еще немного поваляли дурака, но не слишком настойчиво – чего им обоим действительно хотелось, так это улечься рядышком, крепко обнявшись, что они и сделали.
Элдер так и не понял, кто из них уснул первым, но когда он проснулся, снаружи было вроде бы совсем уже темно, а Хелен лежала на нем, поперек, и из угла ее рта ему на грудь стекала тоненькая струйка слюны. Стараясь не разбудить, он укрыл ее одеялом и поцеловал в лоб. Он уже вовсю раздумывал над тем, что произошло и во что он ввязался. Хелен потянулась рядом и улеглась поудобнее, и он закрыл глаза, представив себе, как в отдалении поднимаются и опускаются морские волны, и стараясь больше вообще ни о чем не думать.
Должно быть, он снова уснул, потому что когда он открыл глаза, Хелен входила в спальню, одетая в купальный халат. В руках у нее был поднос. Она была внизу, в кухне, приготовила чай и тосты, принесла все наверх – заварочный чайник, чашки, блюдца, молоко, сахар, масло, все-все-все. В одном кармане халата у нее были две чайные ложки и столовый нож, в другом – маленькая баночка с вишневым джемом.
– Мне всегда это нравилось, а тебе? Тосты с джемом и чай в постели. Зимой, когда особенно холодно, я долго набираюсь мужества, потом бегу вниз, готовлю все это и приношу сюда.
– Значит, это не просто закуска после секса?
– Если б это было так, я бы давно уже умерла с голоду.
Поднос они установили на кровати между своими ногами, и Хелен наклонилась над ним, разливая чай.
– Было очень здорово, – сказал он, наклоняясь вперед и целуя ее. – Спасибо.
Она подняла на него глаза:
– Не надо меня благодарить, Фрэнк.
– Извини, я не хотел…
– Не хочу, чтобы обо мне думали как о некоей форме социальной помощи, вот и все. А теперь пей свой чай, пока не остыл. И постарайся не крошить в постель.
Налив по второй чашке, она сказала, улыбаясь одними глазами:
– Итак, ты действительно хотел мне что-то сообщить или приехал сюда вот за этим?
– Нет, я действительно хотел тебе кое-что сообщить. То есть это еще не очень точно, у меня нет неопровержимых доказательств, но я подумал, что тебе все равно следует об этом знать.
– Господи помилуй, о чем?
Он рассказал ей о своих подозрениях насчет ее дочери и Пола Латама, о косвенных уликах и об отрицательной реакции Латама. Хелен некоторое время ничего не говорила, а потом произнесла только:
– Надеюсь, он был с ней добр, вот и все.
– И все?
– Это было почти пятнадцать лет назад, Фрэнк. Какой смысл злиться сейчас?
– Ну, я думал, что он просто воспользовался…
– Если.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что, как мне кажется, все это далеко не так просто. Кроме того, посмотри на нас самих. Вряд ли мы с тобой имеем право их судить.
– У нас с тобой нет ни перед кем никаких обязательств, мы ни с кем не связаны никакими узами, к тому же мы достаточно взрослые люди, чтобы понимать, что делаем.
– А тебе не кажется, что Сьюзен тоже была достаточно взрослой? Достаточно взрослой, чтобы понимать, что делает?
– Нет.
– Скажи-ка мне еще раз, сколько лет твоей дочери, Фрэнк?
– Это не имеет никакого отношения к делу.
– Сколько ей лет?
– Шестнадцать.
– И это, по-твоему, не имеет никакого отношения к делу?
– Не имеет.
– Ох, Фрэнк! – Она прижалась к его плечу. – Как ты думаешь, сколько мне было, когда родилась Сьюзен?
– Не знаю.
– Мне сейчас сорок семь. Вот и посчитай.
– Это совсем другое…
– Почему же?
– Тревор не был вдвое тебя старше.
– Нет, не был.
– Ну так…
– Фрэнк! – Она перекатилась на живот, закинув на него одну ногу и тряхнув поднос так, что на нем все задребезжало.
– Да?
– Не хочу я больше про это говорить.
– Хорошо.
Он еще немного полежал, обнимая ее, потом почувствовал, что глаза опять закрываются.
– Если я соберусь…
– Никуда ты не пойдешь.
– Я уже заплатил за ночь и завтрак.
– Ой, замолчи.
Направляясь в ванную, Элдер снял с кровати поднос и поставил его на пол.
– Можешь воспользоваться моей зубной щеткой, – сказала она ему вслед.
Когда пять минут спустя он вернулся, она уже спала.
Элдер осторожно забрался в постель и некоторое время лежал рядом с ней, прислушиваясь к
