знаю, сделал что-то такое, взбесился, сделал ей больно… – Он замолчал, пытаясь взять себя в руки, посмотрел Элдеру прямо в глаза. – Вы правы, она мне нравится. Гораздо больше, чем я ей. Но такое сплошь и рядом встречается. А вокруг полно других девушек. В школе, в спортклубе, везде. А когда я поступлю в университет, там их будет еще больше. Да, я бы очень хотел завести серьезные отношения с вашей дочерью, я и сейчас этого хочу. Однако тот факт, что этого не получилось, вовсе не свел меня с ума. То, что я вам рассказал про вчерашний вечер, – правда. Я уехал со стадиона один и был дома в девять или девять пятнадцать – если спросите моих родителей, они подтвердят. О'кей?
Элдер несколько секунд смотрел юноше в глаза, потом кивнул.
– Спасибо, что ответили на все наши вопросы, – сказал Колин Шербурн. – С вашими родителями мы, конечно, побеседуем. Так, Фрэнк?
Элдер снова кивнул.
– Что до Кэтрин, мистер Элдер, – сказал Рис, – я надеюсь, вы ее найдете. Я очень надеюсь, что с ней все в порядке.
Найти Гэвина Солтера оказалось не столь легкой задачей. В университете подтвердили, что он учится на втором курсе, изучает право, и дали два адреса: его местопребывания во время занятий и домашний, родителей.
Дом в Лентоне, где он проживал с другими шестью студентами, располагался почти рядом с главной улицей; трехэтажное здание с облупившейся краской вокруг окон и переполненными мусорными баками перед фасадом. Четверо из этих шестерых студентов все еще были здесь, но Солтера среди них не оказалось.
В то же утро, но позднее двое полицейских в форме подъехали к дому родителей Солтера в Стокбридже. Его мать, только что вернувшаяся из церкви, встретила их на подъездной дорожке; младший брат Гэвина мыл «лендровер», а сам Гэвин еще пребывал в постели.
– Извините, – сказал он заспанным голосом, завязывая пояс халата. – Вчера у нас была такая вечеринка…
Они сели у круглого стола в гостиной; вежливо отказавшись от кофе, полицейские наблюдали, как Солтер опустил две таблетки алка-зельцера в стакан с водой и жадно выпил.
– Кэтрин Элдер, – сказал старший из них. – Когда вы ее в последний раз видели?
Солтер отвечал осторожно, тщательно подбирая слова: вероятно, сказывалось то, что он изучает право. В начале июня они с Кэтрин поссорились, это было еще до окончания семестра. Он хотел, чтобы она поехала с ним во Францию – сначала на «Евростар», а потом на «Ти-Джи-Ви» [38] куда-нибудь вроде Авиньона, – и Кэтрин сначала сказала, что мать ее ни за что не отпустит, а потом призналась, что она в любом случае не хочет никуда с ним ехать. Солтер признался, что в ответ сказал ей что-то грубое, неприятное, обозвал ее глупенькой маленькой школьницей, у которой отсутствуют собственные мозги, и в итоге все вылилось в яростную и мерзкую ссору.
– Насколько мерзкую?
– Ну, знаете, кричали друг на друга, разными нехорошими словами обзывались…
– Вы ее ударили?
– Господи, нет, конечно!
– В запале. Вы точно помните?
– Послушайте, меня совсем не так воспитали. Чтоб я ударил женщину!..
– И что потом, как вы расстались? После ссоры.
– Кэтрин выскочила вон, хлопнув дверью, – мы были у меня в Лентоне, – и все на этом кончилось.
– Она, стало быть, разозлилась? Расстроилась?
– Думаю, да.
– А вы?
– Я был очень зол на себя, что сорвался и наговорил ей всякого… Понимаете, у нас с Кэтрин были прекрасные отношения, нам было хорошо вместе, это пару семестров продолжалось, так что поездка во Францию могла бы отлично получиться, но, знаете, все уже вроде как к этому и шло. Так что некоторым образом все случившееся – только к лучшему.
– После этого вы с ней виделись?
– Ну, не то чтобы… Пару раз, может быть, случайно встречались… Ноттингем не такой уж большой город.
– Когда это было? Эта «пара раз»?
– Должно быть, тогда же, в июне. После окончания семестра я уже был здесь.
– А у вас были какие-нибудь контакты с Кэтрин после того, как вы приехали сюда?
– Нет. Никаких.
– По телефону? Письма? Текстовые послания, электронная почта?
– Я же сказал, никаких.
Через несколько минут двое полицейских уже сидели в своей машине и ехали в сторону Уинчестера.
– Ну и что ты думаешь? – спросил один.
– О нем? Нахальный маленький жучила, который станет барристером [39] еще до того, как ты или я станем инспекторами, а он будет в месяц зарабатывать столько, сколько нам ни в жизнь не принести домой за год, особенно после уплаты налогов. Тем не менее я ему верю. Не думаю, что он хоть как-то с этим связан.
– А жаль.
– Ага.
Через час или даже менее того, когда полиция Гэмпшира сообщила результаты беседы с Гэвином Солтером, Элдеру два раза позвонили на его мобильник. Первый звонок был от Хелен Блэклок, которая уже пыталась до него дозвониться раньше, – она озабоченно расспрашивала, не обнаружено ли чего нового, как держится сам Элдер; второй был от Морин Прайор, кто-то вроде бы точно видел Адама Кича в Клиторпсе, в двадцати с чем-то милях к северу по побережью от места, где нашли тело Эммы Харрисон.
У Элдера, как ему казалось, кровь застыла в жилах; левая нога вдруг совершенно онемела, и ему пришлось долго массировать ее, чтобы восстановить кровообращение. Если Кич захватил Кэтрин в течение часа после того, как она ушла со стадиона, он легко мог к сумеркам добраться до побережья.
Колин Шербурн послал полицейских опросить работников автобусной компании, проверить время их проезда по этому маршруту, поговорить с водителями, показать им фото девушки.
Что еще можно было сделать? Что он сейчас мог сделать сам?
Подъехав к дому, Элдер посмотрел на часы. День, казалось, тянулся бесконечно, но время тем не менее уходило. Услышав шум подъехавшей машины, Джоан, совершенно вымотанная от беспокойства, встретила его в дверях; по выражению его лица она поняла, что никаких новостей нет, ни хороших, ни, слава Богу, самых плохих.
Она быстро обняла его и тут же отступила назад.
– Мартин дома. Минут двадцать назад приехал.
Мартин Майлз сидел в патио, в руке стакан – водка с тоником. На нем были бледно-лиловая рубашка и оливково-зеленые молескиновые брюки; он снял свои темные очки, когда Джоан провела Элдера через гостиную и вывела в патио.
– Фрэнк, мне очень жаль, – сказал Мартин. – Ты, должно быть, здорово беспокоишься. Новости есть?
– Нет, ничего особенного.
– Она же неглупая девочка, она бы ни за что ни с кем не уехала, никому об этом не сообщив.
– Ага.
– И мобильник у нее был, она бы позвонила.
– Ее телефон отключен, – сказала Джоан. – Уже был отключен, когда я в первый раз пыталась до нее
