Кэролайн любила свою дочь, но ненавидела спектакли, которые та устраивала, – эту дурную черту она получила в наследство со стороны семьи Джека. Мать удержалась от того, чтобы потребовать от Хлои подняться и прекратить вести себя как ребенок. Здесь был Сэм: она не могла позволить ему побежать домой и рассказать Дане, что Кэролайн, может, и отлично справляется с фондом, но зато она плохая мать. Так что она приняла неженственную позу, угрожая сократить срок службы своих французских колгот за триста долларов.
– Хлоя, дорогая, – сказала она, легонько отталкивая Сэма с пути. – Что случилось?
– О, мамочка, это ужасно!
Кэролайн также ненавидела, когда дочь иногда называла ее «мамочка». Это звучало как-то по-детски. Кэролайн повернулась к Сэму:
– Ты должен уйти немедленно.
– Но может быть… я могу как-то помочь? – снова спросил он, поднимаясь на ноги.
– Убей его! – гневно воскликнула Хлоя, и ее зеленые глаза – глаза Джека – потемнели, а ее тонкие губы – губы Кэролайн до того, как ей их накачали, – стали еще тоньше и сжались.
– Так, так, – сказала Кэролайн, – никто никого убивать не будет.
– Ты можешь передумать, когда узнаешь, что случилось.
– Тсс, тсс… – прошипела мать, затем снова посмотрела на сына Даны. – Сэм, – обратилась она к нему, – спасибо, но прошу тебя, уходи.
Хлоя отпрянула от матери и встала рядом с Сэмом.
– Ты уйдешь, если пообещаешь убить этого ублюдка, – сказала она.
– В мире полно ублюдков, – ответил Сэм, а Кэролайн попыталась взять себя в руки.
– Этого зовут Ли. – Хлоя буквально выплюнула это слово. – Ли Сато. Мой бывший жених. Он только что расторг нашу помолвку.
Кэролайн вдохнула так громко, что этот звук был слышен в соседней комнате, и вниз по улице, и в другом округе.
– Ли изменял мне. Он сказал, что любит другую. Мало того, она русская. Она даже по-английски не говорит!
Кэролайн не стала упоминать, что Ли тоже на нем почти не говорит.
– А эта девушка… состоятельная?
– Ее отец занимается международной торговлей. У него куча денег, мамочка. Гораздо больше, чем у нас.
И этим, Кэролайн знала точно, сказано все.
– Мне наплевать, что говорит этот адвокат, – бурлила Дана, когда они с Китти наконец-то вырвались из офиса Пола Тобина и уютно устроились в машине. – То, что Кэролайн спросила тебя, нужен ли тебе киллер, имеет значение.
Китти пожала плечами:
– Он прав в одном. Прошло уже много времени.
– Китти! Подумай! Ты многих из наших друзей знаешь, кто мог бы быть способным на такое?
– Ты права. Но Джек все еще жив. Она не стала нанимать его, чтобы «убрать» мужа.
«Киллер», «убрать». Ох уж эти юристы! Дана свернула на главную дорогу по направлению к Тарритауну, думая о том, как их тихие жизни стали такими, и ей претила мысль, что это крушение до боли напоминало Индиану.
– Но откуда, черт возьми, Кэролайн знает киллера? – спросила она. – Ведь он же не может быть из компании Джека по игре в гольф.
– Она не сказала. Просто назвала мне его имя.
Дана сомневалась, стоит ли рассказать Китти, что Кэролайн знала о том, что в тюрьме холодно.
Мимо проехал «ягуар». Дана сжалась от страха. К счастью, он был темно-синего цвета, а не темно- зеленого, и никаких памятных надписей о Винсенте не красовалось на заднем стекле. «О Боже, – думала она, – что я скажу Китти?» А вдруг она однажды встретится с Иоландой на светофоре? И что будет, если та узнает о Лорен и Винсенте? Стоит ли рассказывать другу все до конца, если знаешь, что это не принесет ничего, кроме огорчения?
С другой стороны, подумала Дана, от своего отца она узнала, что секреты рано или поздно, просачиваются наружу.
Она сделала глубокий вздох по всем правилам йоги.
– Китти, – сказала Дана, – этот адвокат тебе не поможет. Он даже не собирается проводить расследование. Он даже не считает, что ты сообщила что-то существенное, потому что это касается Кэролайн. Ведь заплатила ему она, не забудь.
– Думаешь, они заодно? Ты считаешь, что Кэролайн убила Винсента, а этот адвокат знает об этом и они сговорились, чтобы подставить меня?
Дана испытала отвращение при слове «сговорились».
– Не знаю, Китти. Не могу представить, зачем Кэролайн убивать Винсента. Но я знаю две вещи. Во- первых, мы идем в полицию. Детектив Джонсон должен об этом знать.
– А это мне не повредит?
