помахал ею перед носом Джона Уэста.
— В-в-вы читали, мистер Уэст? — Келлэер явно волновался и, как всегда в минуты волнения, заикался пуще обычного.
— «Истина» опубликовала заметку о молочном законе, — перебил его Брэди. — Не миновать скандала.
Джон Уэст взял в руки газету.
— Интересно, как они докопались до этого? — сказал Джон Уэст, дочитав до конца.
— Э-э… — начал было Келлэер.
— Коммунистическая газета «Страж» уже давно подпускает намеки, — сказал Брэди, — но на эту прессу никто не обращает внимания. Скорей всего в «Истину» сообщил Нед Хоран.
— А чего ради?
— Потому что на ближайших выборах против него выдвинут лейборист. Он просто в бешенстве — знает, что провалится.
— Я же говорил, чтобы никого не выдвигать против Хорана! Мы с ним так условились. — Джон Уэст повернулся к Келлэеру: — Вы же должны были это устроить.
— Совершенно верно, мистер Уэст, но я не мог этого сделать. Карр твердо решил провалить Неда. Он думает, что лейбористская партия не должна делить власть с аграриями, а, напротив, должна отвоевывать у них мандаты.
— Наплевать на то, что говорит Карр! Нед Хоран должен пройти.
— Я делал что мог, но большинство в исполнительном комитете и низовых организациях лейбористской партии поддерживает Карра в этом вопросе. И они, знаете ли, правы. А если я открыто пойду наперекор, меня выгонят.
Джон Уэст глянул на Келлэера подозрительно. В последнее время Келлэер явно избегал его. Келлэер вел двойную, а то и тройную игру и все чаще держал руку Карра.
— Так! Значит, вы не можете делать то, что я вам велю, но при малейшей неприятности вы бежите ко мне.
Брэди поспешил перейти к делу; по лицу его видно было, что он смертельно перепуган.
— Это не такая уж малость, Джек. Дэвисон уже поговаривает о правительственной комиссии.
— Дэвисон поговаривает! — фыркнул Джон Уэст. — Это мы еще увидим!
Он вышел в коридор, включил свет и вызвал по телефону Дэвисона.
— Что это за разговоры о правительственной комиссии по поводу заметки в «Истине»?
— А что же мне делать? Слишком много толков.
— Я говорил вам — не лезть вперед с молочным законом.
— Нельзя было иначе. Ведь считается, что я представляю интересы фермеров, в том числе и владельцев коров. Мы же об этом уже сколько раз говорили, мистер Уэст. Эта история может привести к отставке кабинета. Аграрная партия требует расследования. Я решил назначить правительственную комиссию. Если я этого не сделаю, могут раскрыться вещи похуже. Очень сожалею, мистер Уэст, но вашим людям следовало бы действовать поаккуратней. Во всяком Случае, я позабочусь о том, чтобы ваше имя не упоминалось. Да и вообще — вы же знаете, что такое правительственная комиссия: никогда ничего из этого не выходит.
Затем Джон Уэст позвонил Неду Хорану.
— Вы дали материал в «Истину»? — спросил он без предисловий.
В трубке послышался неуверенный голос Хорана: — Нет, нет, что вы, мистер Уэст! Разве я мог бы это сделать? Да ни за что, вы же сами знаете.
— Неужели? — сказал Джон Уэст и сердито бросил трубку.
Вернувшись в гостиную, он сказал:
— Это Хорам. Он не сознается, но ясно, что это он. Выкиньте его. Провалите его к черту на выборах.
— Н-н-но… — начал Келлэер.
— Об этом не беспокойтесь, — злорадно сказал Брэди. — Провалить мы эту сволочь провалим, но что с нами-то будет?
— Я полагаю, что во всяком случае вы оба и Трамблуорд достаточно поживились из фондов молочников, — сказал Джон Уэст.
— Я получил лишь несчастную с-сотню фунтов. Лучше бы мне не прикасаться к ней.
Брэди поостерегся делать признания. Совершенно лишнее сообщать кому бы то ни было о том, что он за двести фунтов голосовал против законопроекта.
— Кто еще замешан? — устало спросил Джон Уэст.
Брэди отвел глаза. Он пришел сюда за помощью, а не для того, чтобы сознаваться в соучастии.
— Т-том Трамблуорд, — запинаясь, проговорил Келлэер.
— Ну, еще бы, — сказал Джон Уэст. — Что за балаган без Петрушки! Еще кто?
— Больше никого нет.
Джон Уэст тяжело вздохнул. — Ладно, видно, придется мне вас вытаскивать. Не унывайте. Я завтра дам вам знать.
Дело нешуточное, подумал Джон Уэст, когда посетители ушли. Настроение у него было отнюдь не боевое, и он не испытывал ни малейшего желания ввязываться в драку. В свое время, когда Ассоциация торговцев молоком решила собрать денежный фонд для борьбы против нового закона, он пожертвовал двести фунтов, но ходом борьбы не интересовался. По-видимому, та тысяча с лишним фунтов, которую удалось собрать, пошла главным образом на подкуп членов парламента; а по той причине, что он сам не проследил за этим делом, взятки получили люди, которые и даром выполнили бы приказание Джона Уэста.
Дэвисон, обычно беспрекословно подчинявшийся Джону Уэсту, все же внес законопроект о торговле молоком. Новый закон должен был обеспечить повышение оптовой цены, выплачиваемой фермерам, при сохранении розничных цен на прежнем уровне, предотвратить фальсификацию молока и разбавление его водой, а также приостановить засилье монополий в молочной промышленности.
Как и во всех других отраслях промышленности, почти вся розничная торговля молоком была сосредоточена в руках нескольких могущественных монополистов, Дэвисон очень скоро обнаружил, что Джон Уэст является тайным владельцем многих крупных ферм; однако премьер не внял требованию Джона Уэста и не отказался от законопроекта.
Дэвисон был хитрый и дальновидный политик; он рассчитывал, что новый закон привлечет на его сторону фермеров и домашних хозяек, а недавно проведенное повышение заработной платы возчикам молока расположит к нему рабочих. Дэвисон нуждался в поддержке. Он лез из кожи вон, чтобы заручиться сотрудничеством лейбористской партии. Новый закон понравится избирателям-лейбористам.
Джон Уэст просидел в кресле до одиннадцати часов, предаваясь невеселым мыслям. Он чувствовал себя утомленным и очень старым. Где его былые мечты о власти?
Он невольно задумался над тем, чего он достиг в жизни. Семья его распалась. Нет сомнения, что его политическое влияние идет на убыль, даже в штате Виктория. В профсоюзном движении коммунисты одерживают победу за победой на выборах, и кто знает, сколько еще сможет продержаться Рон Ласситер, последний прямой ставленник Джона Уэста, на должности секретаря профсоюза строителей. Джон Уэст, как и все миллионеры, ненавидел и смертельно боялся коммунистов; но, придя к выводу, что влияние в профсоюзах не существенно для его планов, он палец о палец не ударил, чтобы изменить положение. Только муниципалитеты Керрингбуша и Ролстона полностью оставались в его власти; но так как его ипподромы в этих округах были закрыты, то практического значения эта власть не имела.
Куда ни повернись, он натыкался на неподчинение; и стоило ему хоть раз не покарать виновных, как
