— Не у тебя ли были претензии к моему рабочему столу в офисе?
— У меня были разные мысли, чем бы заняться на столе, однако стопки бумаг могли помешать, — тихо сказал Феликс.
Дейзи покраснела, представив, о чем идет речь.
— Может, поделишься со мной мыслями на диване? Но сначала покормлю Титана. — Она поставила мисочку с лососем перед нетерпеливым котом, потом провела Феликса в гостиную. — Извини за беспорядок.
Дейзи посмотрела на комнату глазами Феликса: стопки документов на журнальном столе, диски с музыкой и фильмами в беспорядке сложены на полке. Он наверняка расставил бы все в алфавитном порядке.
— Молчу, молчу, Башмачок, — улыбнулся он, — симпатичная комната.
— Мне уютно здесь, — сказала Дейзи, сгребая с дивана разложенные бумаги.
— Работа? — поинтересовался Феликс.
— Вроде того. Семейные архивы, которые передали мне отец и Билл. Хочу написать историю семьи Белл как приложение к путеводителю по музею. В коробке фотографии — бабушка хранила их на чердаке. — Она посмотрела на Феликса. — Ты бы ей понравился.
— Несмотря на то что я аккуратист?
— Она тоже любила порядок. Вероятно, потому, что приходилось много путешествовать по ярмаркам.
— По ярмаркам?
— Бабушка была артисткой. Расписание поездок составлялось заранее, на месяцы, а то и годы вперед — ведь дни ярмарок не менялись столетиями. Жили в вагончиках с множеством полок и шкафчиков, чтобы легче было поддерживать порядок.
— Ты не унаследовала фамильную черту.
— Нет, в том, что касается бумаг, — призналась она, — но в цехе у меня порядок.
— Чтобы не было претензий со стороны санитарной инспекции и пожарной охраны? По-моему, ты предпочитаешь инженерную работу административной, не так ли?
— Конечно, но я не могу взвалить всю бумажную работу на Билла. Приходится возиться с документами.
— До того, как мы встретились, ты представлялась мне легкомысленной девицей, опаздывающей на важные встречи, — сказал Феликс, наматывая на палец ее темный локон.
— Неужели?
— Когда Билл сказал, что ты главный механик, — он легко поцеловал ее, — я решил, что ты мускулистая, крепкая дама с татуировкой и кольцом в носу, но на фото в газете ты выглядела иначе.
— Кто сказал, что у меня нет татуировки?
— Я знаю, потому что исследовал каждый сантиметр твоего тела, — сказал Феликс, придвигаясь ближе.
Дейзи залилась краской.
— Тебе очень идет, когда ты краснеешь. — Он снова поцеловал ее, потом еще раз.
Прежде чем Дейзи опомнилась, они, обнявшись, лежали на диване, и рука Феликса ласкала ее грудь под легкой майкой.
— Не считаешь, что мы уже слишком взрослые, чтобы возиться как подростки? — заметила она. — Хочу напомнить, что мне двадцать восемь, а тебе, наверное, к тридцати.
— Уже перевалил этот важный рубеж: мне тридцать четыре.
— Хорошо сохранился, старичок, — поддразнила его Дейзи.
Он засмеялся:
— Будешь дразниться, страшно отомщу. Раздену тебя, например.
— Надеюсь, ты выполнишь угрозу, но только не на моем диване.
— Ты решила стать благоразумной? — спросил Феликс, поднимаясь.
— Нет, просто предлагаю переместиться в более удобное место, — улыбнулась Дейзи.
— Ты делаешь мне предложение? — Да.
— Хорошо, — сказал он, помогая ей подняться. — Веди меня в спальню.
Феликс совсем по-другому представлял себе спальню Дейзи. Как и во всем доме, стены были выкрашены в кремовый цвет, а на деревянном полированном полу лежал яркий ковер. Большую часть комнаты занимала огромная кровать с медной спинкой. Лоскутное покрывало, как догадался Феликс, было частью бабушкиного наследства. Разбросанные на кровати яркие подушки создавали ощущение тепла и уюта.
Он повернулся к Дейзи.
— Потрясающе! — воскликнул Феликс. — Я хочу немедленно видеть тебя в кровати совершенно обнаженной.
— Сейчас. — Она задернула шторы и босиком подошла к нему.
Феликс притянул Дейзи к себе и жадно поцеловал. Она ответила на поцелуй со всей страстью, запуская пальцы в его шевелюру и прижимаясь всем телом. Феликс расстегнул на ней джинсы, наслаждаясь прикосновением теплой бархатистой кожи под пальцами, потом стянул через голову черную маечку на бретельках.
— Так и думал, что на тебе бра под цвет топа, — пробормотал он с удовольствием, — это так эротично, Башмачок. — Он проложил цепочку поцелуев вдоль бра, потом нащупал сквозь кружево сосок и зажал губами.
— Феликс, — выдохнула Дейзи.
Он остановился:
— Тебе хорошо?
— Очень! — Ее голос упал на октаву от чувственного наслаждения.
Он мечтал довести ее до безумия. Очень медленно, стоя на коленях, Феликс стянул с нее джинсы. Поцеловал ямочку под коленом, помогая переступить через лежащую на полу одежду, пощекотал губами бедра, пока не почувствовал, как она задрожала. Потом рукой слегка раздвинул бедра и сжал ладонью интимную ложбинку, чтобы почувствовать жар ее желания и убедиться, что она готова для него. Целуя нежную кожу живота, он медленно спустил вниз трусики.
— Если бы ты знала, как ты возбуждаешь меня, Дейзи.
— Наверное, так же, как ты меня, — ответила она низким, волнующим голосом.
Он откинул покрывало на кровати, поднял ее и положил на подушки. Округлые, женственные формы ее тела, разметавшиеся темные локоны на белых простынях приводили его в восторг.
— Ты чудо, Дейзи, — выдохнул он, в одно мгновение скидывая с себя одежду. Феликс задержался на секунду, надевая кондом, и наконец оказался там, где мечтал, — в тесноте горячего лона, проникая глубоко, наблюдая, как от наслаждения расширяются ее зрачки.
Потом он почувствовал, как ее мышцы упруго сжались в оргазме, доводя его самого до высшей точки наслаждения. Он крепко обнял ее, ощущая легкую судорогу ее тела по мере того, как спадало возбуждение. Феликсу не хотелось отпускать Дейзи, но надо было снять кондом.
— Где ванная? — тихо спросил он.
— Соседняя дверь.
Когда он вернулся, Дейзи лежала, закутавшись в простыню. Намек, что ему пора уходить? Однако она откинула край, приглашая его лечь рядом. Разве он мог отказаться?
Феликсу было легко с Дейзи, он не чувствовал необходимости развлекать ее разговором. Все, чего он хотел, — это лежать с ней в обнимку, слушая щебетание птиц на закате. Феликс не собирался оставаться на ночь: после Табиты он избегал столь интимных проявлений. Как бы бурно ни протекал его роман с Дейзи, но у него были границы. Феликс не нарушал собственных правил.
