Однако стоило ему очутиться в стороне, как на него обратили внимание. Очевидно, испанцы приняли его за командира отряда или курьера с важным донесением, охранять которого отрядили целый эскадрон рейтаров. Д'Артаньян резко выделялся своей одеждой и экипировкой, и именно это ввело испанцев в заблуждение.
С нескольких сторон к нему разом устремились всадники, размахивающие саблями. Д'Артаньян дал шпоры лошади, и та, совершив прыжок в сторону, понеслась прочь, унося своего хозяина от погони.
Ветер свистел в ушах, позади горланили испанцы, а д'Артаньян молил небо, чтобы серая кобыла не угодила копытом в норку суслика или какую-нибудь другую незаметную для глаза ямку. Д'Артаньян еще сильнее пришпорил лошадь, заставив ее преодолеть насыпь, и устремился туда, где, по его понятию, могли находиться бивуаки французской армии. Обернувшись, он увидел, как шестеро всадников один за другим перемахнули через насыпь и поскакали за ним.
Под мушкетером была отличная лошадь, но она была под седлом весь день, кони испанцев выглядели явно свежее. Перед ними расстилалась равнина, кое-где вздыбленная грядами холмов. Восточнее зоркий глаз гасконца разглядел какое-то селение. По-видимому, оно не слишком пострадало во время военных действий — во всяком случае, над многими домами поднимался дым. Это был дым мирной, оседлой жизни — дым из печных труб, а не дым пожарищ. Д'Артаньян решил скакать туда, ведь там могли квартировать соотечественники.
Испанцы растянулись гуськом — те, чьи кони оказались свежее или резвее, скакали впереди — ближе к нему. Д'Артаньян решил применить прием, который принес ему успех на дороге из Тура в Блуа. Однако он выжидал момент, чтобы расстояние между всадником, возглавляющим погоню, и следующим за ним, увеличилось еще больше. В противном случае маневр представлял смертельную опасность.
Передний кавалерист вырывался вперед с каждым посылом и наконец приблизился настолько, что мушкетер решил: настала пора действовать.
Д'Артаньян резко осадил кобылу, отчего она встала на дыбы, развернулся и, тщательно прицелившись, спустил курок. Он не испытывал ни малейшей ненависти к испанцу, приближавшемуся к нему бешеным аллюром. Просто этот человек представлял собой угрозу для его, д'Артаньяна, существования на этой земле, и наш мушкетер не намерен был это существование прекращать.
Выстрел прогремел, но испанец продолжал скакать навстречу, пуля пролетела мимо. Преследователи ответили нестройными криками, но они не могли стрелять, опасаясь попасть в своего товарища. Отшвырнув разряженный пистолет, д'Артаньян выхватил второй.
На этот раз он не промахнулся. Испанец взмахнул руками, выронил саблю и припал к шее своего коня. Шагов через полсотни он соскользнул с седла и упал на землю.
Мушкетер дал шпоры лошади, и смертельная гонка продолжилась. Через несколько мгновений д'Артаньян услышал, как испанцы за его спиной разразились проклятиями — они подскакали к упавшему товарищу. Однако никто не слез с седла, чтобы помочь тяжелораненому, — азарт преследования оказался сильнее.
К счастью, сумерки сгустились, окрестности постепенно скрылись от глаз под непроницаемым покрывалом ночи, и д'Артаньян, переменив тактику, круто свернул к северу, где, по его представлениям, должен был находиться небольшой лесок.
Проскакав без дороги по мягкой земле, приглушавшей топот копыт, минут десять, он действительно достиг первых деревьев, которые затем пошли все гуще.
Гасконец слез с лошади и, взяв ее под уздцы, в кромешной тьме принялся ощупью пробираться между ними. Издалека до его слуха долетали гортанные возгласы испанцев, потерявших след. Не рискуя разъезжаться в разные стороны в темноте, они еще погарцевали на опушке и отказались от дальнейших поисков.
Проблуждав несколько часов по лесу, д'Артаньян выбрался из него и увидел огни того самого селения, к которому направлялся, спасаясь от погони. Теперь они были значительно ближе.
«Ну что же, — сказал себе мушкетер. — Придется еще немного помучить бедную лошадку, хоть она и устала сегодня, вернее — уже вчера».
Сказав это, он вспрыгнул в седло и затрусил на огонек. Селение было все ближе и ближе, и д'Артаньяну оставалось только надеяться, что в нем нет испанцев.
Голос, окликнувший его на окраине, показался бы нашему герою в другое время грубым и хриплым: он и был таковым в действительности. Кто-то весьма малопочтительно орал в темноту:
— Эй, кто там еще шляется ночью?! Какого черта вы не отвечаете, буду стрелять!
Однако сейчас у молодого человека вырвался вздох облегчения, и он весело прокричал в ответ:
— Лейтенант мушкетеров д'Артаньян, роты де Тревиля!
Хриплый голос окликал его по-французски.
Глава сороковая
Дозор
Еще через несколько дней д'Артаньян присоединился к своим однополчанам и был с радостью встречен ими.
— Дорогой Атос, наконец-то я вижу вас, к счастью, здоровым и невредимым, — объявил д'Артаньян, обнимая мушкетера. — Как вы живете тут?
— Скверно, любезный д'Артаньян, — улыбаясь, отвечал Атос. — Все время дует сильный ветер и стоят морозы, а я не знаю ничего неприятнее соединения этих двух климатических явлений.
Рота мушкетеров, как и остальные части армии, поочередно занимала сторожевое охранение и несла все тяготы дозорной службы. Д'Артаньян втянулся в солдатские будни и вскоре чувствовал себя так, как будто попал в траншеи прямо из-под ларошельских стен.
— Кажется, между вторым и третьим постами слишком большое расстояние, — сказал г-н де Тревиль однажды ночью. — Не сочтите за труд, д'Артаньян, поезжайте и посмотрите, так ли это, и, если понадобится, выставьте промежуточный пост.
Молодой человек тут же отправился выполнять приказ, но капитан мушкетеров остановил его.
— И еще одно. Нам очень нужен пленный, чтобы допросить его. Последнее время неприятель все время производит какие-то перемещения, а мы мало знаем о его намерениях.
Д'Артаньян направился к коновязям. К нему присоединились Атос и еще пятеро мушкетеров, на тот случай если возникнет нужда выставить дополнительный пост.
Густая темнота заставляла двигаться шагом. Внезапно из-за туч вышла луна, и перед ними обрисовалась фигура всадника.
— Кто идет? — крикнул д'Артаньян и дал шпоры лошади.
Всадник молча повернул коня и помчался прочь. Мушкетеры поскакали за ним, предвкушая удовольствие привести в лагерь пленного, о котором только что говорил их командир. Гнаться легче, чем убегать: им не приходилось задумываться о дороге, они скакали по следам.
— Не растягивайтесь и не отставайте! — крикнул д'Артаньян, так как отчетливо вспомнил свою недавнюю гонку.
Сейчас роли поменялись, и он сам оказался во главе преследователей.
Мушкетеры уже почти настигали беглеца, когда вдруг стало видно, что на нем мундир французского офицера.
— Ба! Да это граф де Вард собственной персоной! — воскликнул д'Артаньян, подъехав поближе.
— А, это вы, — неприязненно проговорил де Вард, ибо это действительно был он. — Вот уж нежданная встреча.
— Что же необычного вы нашли в том, что встретили меня на передовой? заносчиво спросил гасконец. — Я солдат, и меня легко встретить там, где дерутся.
— Я поговорю с тобой в другой раз, гасконский бахвал, — пробормотал де Вард себе под нос.
— Надеюсь, вы разрешите мне следовать своей дорогой? — спросил он вслух.
— Вам никто и не препятствовал это делать. С какой стати вы пустились наутек, чуть завидев нас?
