– Много забот? – сочувственно спросил я своего коллегу.
– Ты даже не подозреваешь, Маклин, – он провел пятерней по своим волосам, еще больше взъерошив их. – Завтра эфир, а половина сюжетов еще не готова. Из-за постоянной нервотрепки я заработаю преждевременную язву.
– Тогда стоит подумать о смене работы.
– Шутишь? – обиженно поднял брови вверх Стюарт и отхлебнул из чашки. – Черт, ну и противный у них здесь кофе.
– Ну что ты, – возразил я, – он гораздо вкуснее тибетского.
– Разве в Тибете есть свой кофе?
– Чай, – поправился я. – Тибетский чай.
– И как его готовят?
– В бамбуковый цилиндр с деревянной крышкой заливают кипяток. Затем добавляют сливочное масло, молоко и соль.
Стюарт Лори немедленно поставил чашку с кофе на столик, nq его лицу пробежала брезгливая гримаса.
– Конечно, – с улыбкой заключил я, – иностранцам такой напиток едва ли приходится по вкусу.
– В чем же его достоинство?
– Соль и жиры помогают человеку легче переносить жару и усталость.
Лори капризно хмыкнул.
– Ну уж спасибо. Лучше пить кофе из этого аппаратика.
Наступило время резко сменить тему разговора.
– У тебя есть связи в ФБР – поинтересовался я.
От неожиданности Стюарт чуть не поперхнулся.
– Почему в ФБР? Тебя завербовала иностранная разведка?
– У них нет таких больших денег, – доверительно сообщил я. – Просто дружная семья нашей телекомпании могла лишиться одного из своих членов, Стюарт. Меня вчера пытались убить.
Его глаза испуганно округлились, и он оглянулся вокруг, словно желая убедиться в том, что никто не целится в нас из гранатомета из-за соседних столиков. Затем Лори спросил с недоумением:
– Когда? Где? Снова твои дурацкие шуточки?
– Нисколько. Я абсолютно серьезно. Повторяю, если ты не обратил внимания на мои слова- вчера, в Каире.
– Но чем здесь может помочь ФБР?
Я выложил перед Стюартом водительские права араба, напавшего на меня в аэропорту.
– Мне нужно узнать все об этом человеке.
– «Джамаль Таха», – прочитал Стюарт на документе, запечатанном в прозрачную пленку.
Я предупредил его:
– Не думаю, что фамилия подлинная. Но фотография, наклеенная на правах, – его.
– Ну и в дело ты впутался, – Стюарт задумался. – У меня есть человек в ФБР. Я постараюсь связаться с ним как можно быстрее. Где тебя можно будет найти, когда что-нибудь появится?
– Мне нужно срочно сделать это, Лори, – произнес я. Он снова хмыкнул.
– Я свяжусь с тобой через три-четыре часа.
– Через два, – поправил я его. Написав на листке бумаги номер телефона, я протянул его Лори. Он спрятал записку в карман.
– Стив, а может ты хоть намекнешь, что за историю ты сейчас распутываешь? Ведь не каждый же день ты прогуливаешься по лезвию ножа?
Я жестко улыбнулся.
– Стюарт, думаю, мне удалось раскопать сенсационный материал. Наберись терпения. И помоги мне.
Расставшись со Стюартом Лори, я отправился к Лек-леру. Добравшись до университета, я узнал в комнате отдыха преподавателей о том, что у профессора все еще продолжается лекция для студентов второго года обучения. До ее окончания оставалось еще целых десять минут, и я медленно бродил по коридорам, остановившись, наконец, возле сто пятой аудитории.
За неплотно прикрытой дверью раздавался голос профессора:
– Насколько бессистемными и ограниченными были бы наши знания о Египте без папирусов, собранных в песчаных пустынях близ полноводного Нила Без древнейших из известных доныне книг, которые осветили целую эпоху. А самая блестящая и выдающаяся среди египетских находок – гробница Тутанхамона – так и не была бы найдена, не будь надписей и текстов Именно из этих памятников письменности ученые и узнали о существовании мальчика-фараона, что подтолкнуло их на поиски захоронения.
Я подумал, что Леклер, великолепно знавший свой предмет, почитаем и любим как студентами, так и коллегами. Его рассказы о поисках памятников письменности превращались в настоящие детективные романы, заставлявшие студентов забывать о конспектах и слушать своего преподавателя, затаив дыхание. Его страсть к исследовательской работе была замечательной.
Наверное, вслед за героем одной из книг Анатоля Франса, он мог терзаться мыслями:
Этой своей страстью к археологии Леклер напомнил мне директора Каирского национального музея. Два разных человека, разделенных тысячами миль. Живущие на разных континентах. В их душе пламенел огонь настоящих исследователей, реконструирующих нашу историю, помогающих оценить силу духа, разума и научного гения далеких предков.
Я не сомневался в том, что и профессор Леклер, и доктор эль-Салех были способны принести любые жертвы для того, чтобы увеличить объем человеческого знания. Подобно тому, как отдал всю свою одежду грекам в Константинополе известнейший в период раннего средневековья сицилийский охотник за рукописями Джованни Ауриспа. Он сделал это для того, чтобы завладеть несколькими древними и чрезвычайно дорогими манускриптами. А флорентиец Никколо де Никколи, также считавшийся весьма удачливым охотником за рукописями, продал все свои дома и усадьбы, чтобы получить средства для пополнения своей уникальной коллекции.
Прозвенел звонок, возвестивший окончание лекции. Спустя минуту профессор появился в дверях аудитории, сопровождаемый шумной толпой студентов. Терпеливо выждав, пока рассосется поток восторженных молодых людей, я уединился с Леклером в его тихом кабинете.
2
Я подробно рассказал ему обо всем, что со мной произошло, начиная с визита к Артуру Кейсу в Нью- Йорк. Не опуская даже мелких деталей, мне пришлось поведать ему об убийстве Вулворда и о моих приключениях в Египте.
Леклер не сводил с меня изумленных глаз в течение всего моего монолога, который продолжался около получаса. Затем последовало долгое-предолгое молчание. Паузе, казалось, не будет конца.
Наконец, он встал, нашел у себя в портфеле тюбик с таблетками валидола, достал одну из них и положил в рот под язык
Затем он некоторое время смотрел в окно, где на зеленой лужайке спортивной площадки молодежь гоняла футбольный мяч, разбившись на две команды. Наверное, в уме Леклер взвешивал: что является большей реальностью – европейский соккер, вопреки всем прогнозам, постепенно завоевывавший
