сразу же ехидно поинтересовался: – Или вы впервые об этом слышите?
– Я? – растерялся первосвященник.
Мне не пришлось очень стараться, чтобы напустить на себя вид увлеченно рассуждающего человека, который ничего не замечает вокруг.
– А если допустить, – предположил я, – что раз в году, тайком от вас – самого главного духовного лица в Аксуме, священники тайком выносят Ковчег и шествуют с ним по улицам города? Впрочем, – согласился я, – у первосвященника столько дел, столько забот, что за всем не уследишь. Наверное, живописная картина получается – тайно разгуливающие служители с Ковчегом Завета на плечах. Теперь я понимаю, почему так настойчиво негусы пытались оградить Аксум от визитов назойливых искателей приключений…
– Продолжайте, – по лицу Пагиры начинала расплываться широкая улыбка.
– Чтобы они не стали свидетелями такого откровенного бардака.
Пагира не выдержал и затрясся от смеха. На лице у него еще более отчетливо обозначились морщины.
– А вы не глупы. И с чувством юмора у вас все в порядке.
– Спасибо, – поблагодарил я.
– И достаточно далеко продвинулись в своих поисках, – задумчиво произнес Пагира.
Что ж, пришла пора послать тебя в нокаут, подумал я. И заметил:
– Последнее время мне все чаще приходит в голову одна сумасшедшая мысль…
– Интересно, какая же?
– Что в Аксуме, в церкви Святой Марии, находятся два Ковчега.
– Минуточку… Подождите… Вы сказали два Ковчега…, – глаза Пагиры впились в меня с такой силой, что невольно я вспомнил о недавней встрече со смертельно опасной рептилией, едва не ставшей для меня роковой. – Вы ошибаетесь…
– Нет…, – я сделал над собой усилие, преодолевая слабое головокружение и легкую тошноту, подступившую к горлу. – Именно два Ковчега. Один из них – настоящий, с Десятью заповедями. Именно о нем повествуется в Библии. А второй – искусно выполненная копия. В старинной легенде сообщается о хитрости Менелика, обманувшего послов Соломона, требовавших вернуть Ковчег. По его приказу сделали дубликат библейской реликвии и отдали ее делегации Соломона. В предании не уточняется важное обстоятельство: сколько точно копий Ковчега изготовили мастера, работавшие над заказом Менелика? – от моего внимания не ускользнуло то, как аксумскии первосвященник плотно сжал губы.
Мой выпад неожиданно для меня самого, попал точно в цель. Я подумал о том, что если бы находились сейчас на боксерском ринге, то Пагира сложился бы пополам, рухнув на помост.
– Одну копию, – хрипло сказал он.
Я отрицательно замотал головой.
– Конечно, у меня нет пока никаких доказательств, – безразлично сказал я. – Но, вероятно, они скоро появятся. Доказательства того, что были изготовлены две великолепные копии Ковчега. Одну из них вручили людям Соломона. А вторая могла сохраниться не только до конца восемнадцатого века, когда в Аксуме побывал Брюс, но и позже! Наверное, она и сейчас находится в церкви Святой Марии или поблизости от нее.
– Вы блефуете, – едва слышно прошептал Пагира. Он был похож сейчас на сдувшийся воздушный шарик. – И даете слишком большой простор для фантазии.
– Увы, нет, – с жаром возразил я. – Все факты выстраиваются в одну логическую цепочку. И никакой фантазии.
– Неужели вы пришли к вашим выводам, основываясь только на мемуарах Брюса?
Я отмахнулся.
– Разумеется, нет. Это достаточно длинная история. Но я постараюсь уложиться в четверть часа. Хотя бы для того, чтобы объяснить вам: кто такой Абу Дауд и почему он непременно объявится в Аксуме.
– Хорошо, – согласился первосвященник.
– Тогда наберитесь терпения, – предложил я. – Все началось с обычного вызова к моему боссу и предложения покопаться в одной древней легенде…
Глава тридцатая. АЛЬТЕРНАТИВА
1
Мой рассказ произвел на Пагару сильное впечатление. Особенно в той его части, в которой речь шла о «Черном сентябре» и Абу Дауде.
– Итак, Пагира, я хочу, чтобы вы до конца отдавали себе отчет: Ковчегом Завета хочет завладеть опаснейший преступник, совершивший несколько убийств. Я не удивлюсь, если он уже находится в Аксуме.
Первосвященник возразил:
– Ковчег постоянно охраняется. Он в безопасности.
В свою очередь я не согласился:
– В семьдесят втором году тоже полагали, что меры безопасности на Олимпийских играх являются достаточными и отпугнут террористов. Что из этого вышло – всем прекрасно известно. Сколько человек охраняют Ковчег? Один? Пятеро? Пятьдесят? Они владеют приемами восточных единоборств? Стреляют с двух рук без промаха?
Ни один мускул не дрогнул на лице первосвященника. Внешне он оставался совершенно спокойным, даже безмятежным.
Но я не сомневался в том, что Пагира предельно внимательно выслушал мою историю. И сейчас сосредоточенно обдумывал какую-то мысль. Мне показалось, что он колеблется. Все еще снедаемый сомнениями, Пагира предложил нам с Бабиле остановиться для отдыха и обеда в одной из монашеских келий.
– Эта комната сейчас пустует, – объявил он, давая понять, что разговор подошел к концу. – Вы сможете немного отоспаться. Пусть спадет дневная жара. Давайте снова встретимся вечером – часов в восемь.
Пагира поручил нас заботам молодого священника с колючими и жесткими глазами. Я догадался, что Пагира не хочет оставлять меня без присмотра. Монах отвел нас в скромное одноэтажное здание, в котором находилось четыре маленьких комнаты. Три из них были заняты – в них жили монахи. Я заметил, что в каждой келье находились по два священника.
«Да, неплохая у нас охрана», – подумал я и стал с любопытством осматривать комнату, предложенную для ночлега. Впрочем, мой интерес довольно быстро угас: обстановка в помещении оказалась очень скромной, почти спартанской. Сводчатый потолок был таким низким, что я даже втягивал шею в плечи, опасаясь удариться головой. Два матраца, застеленные одеялами, две тумбочки с выдвигающимися ящиками, аляповатая картина, уныло висящая на стене, единственное окно с большой трещиной на стекле…
– Что, Бабиле, нравится? – этим риторическим вопросом я и не пытался скрыть своего разочарования. – Плюс к тому же еще и шесть монахов, трепетно прислушивающихся к любому шороху из наших роскошных апартаментов.
Бабиле не понял иронии, заключенной в моих словах.
– Все священники живут именно так! – серьезно произнес он. – Они постоянно молятся.
– Когда же они охраняют свой Ковчег?
– Днем и ночью. У вас не будет никаких шансов приблизиться к Ковчегу. Пагира никогда не согласится показать священную реликвию.
Через полчаса принесли еду. Она состояла из нескольких рассыпчатых лепешек серого цвета и бобов с тушеным луком и крутыми яйцами, обильно сдобренными пряностями.
– Лепешки называются: «ынджера», – пояснил Бабиле с полным ртом. – Обычно их макают в острый соус.
