мудрости. Однако затем он зевнул, потер подбородок и многозначительно помахал хрустальной чашкой с широким ободком. Ублейр прорычал, понял намек и потопал к шкафчику с выпивкой.
— Ты уже часами его буравишь, — пожаловался он, раздраженно смешивая еще один лавовый мартини. — Хоть что-нибудь ты прикинул?
— Ну-у, — протянул Бубуш, садясь прямо и протирая глаза. — Кое-что у меня есть.
— И что? Может, все-таки скажешь? — продолжал клянчить Ублейр.
— Боль в шее. — Бубуш потер ноющие шейные позвонки.
— Эх ты неблагодарный. Я с самого начала знал, что нужно было оставить тебя на полный срок исправительных работ.
— Ты лучше с выпивкой поторапливайся. А потом я скажу тебе, что я узнал, — заявил Бубуш, разворачиваясь на вращающемся стуле.
— Послушай, ты все это время врал. На самом деле ты знаешь, что там такое.
Бубуш схватил кипящий лавовый мартини и сразу же отправил полчашки его себе в пасть. Затем он снова потер шею, встал и прошел к дальней стене — в манере, которую так любят бельгийские детективы, вот-вот собирающиеся сделать некое драматическое признание: руки сзади на пояснице, ну и все такое прочее.
— Итак, что же это такое? — простонал Ублейр после того, как Бубуш битых две минуты проходил взад- вперед.
— Дело темное.
Только эти два слова Бубуш и сказал. Ублейр хлопнул себя ладонью по лбу и взвыл.
— Это я и сам мог бы тебе сообщить! — рявкнул он. — Скажи мне что-то определенное. К примеру, почему он так дымится?
— Ага, вот это как раз то, что я знаю. Твоя находка, безотносительно к информации, которую она содержит, стоит, надо думать, целое состояние — для осведомленного коллекционера.
— Что?
— Эта штуковина очень древняя. Изготовлена задолго до изобретения патентованного пергамента [6], а также лавиковых ручек, чтобы на нем писать, приходилось использовать этот материал. — Бубуш указал на документы. — Нормальный горючий пергамент, который окружен особым рефрижераторным полем. Ему по меньшей мере два столетия.
Впервые за очень долгое время у Ублейра не нашлось никаких слов.
Впрочем, долго это его состояние не продлилось.
— Чудесно, — объявил он, хлопая себя лапой по горлу после хорошего глотка лавового мартини. — Итак, я просто подскакиваю к нужному торговцу и получаю славный куш. Честно говоря, я прямо сейчас предпочел бы поторговаться…
Глаза Бубуша расширились:
— Если ты намерен сбагрить этот документ по цене пары-другой бутылок, тогда давай. Я тебе за него отстегну целых пятьдесят оболов.
— Пятьдесят? — ухмыльнулся Ублейр, потирая лапы. — Что ж, тогда порядок. Сумма, по-моему, довольно приличная… Э-э, стоп. Ты? Ты мне за него деньги дашь? А в чем тут выгода?
Бубуш метнулся по комнате и встал до неловкости близко к Ублейру. Щелки его зрачком метались влево-вправо в поисках подслушивающих ушей.
— Выгода? Он, скорее всего, стоит больше, чем ты можешь себе представить, — но только в нужных лапах, вот как!
— Но в чьих лапах? И когда мы сможем этим лапам его загнать? Покажи мне способ, и я…
Бубуш замахал лапами:
— Ты что, не понимаешь? Это наш шанс! Мы ни за какую цену его не продадим!
— По-моему, ты уже слишком налимонился лавовыми мартини, — прохрипел Ублейр, указывая кривым когтем на пустую чашку Бубуша. — Ты несешь бред.
— А я тебе говорю — это наш шанс!
— Ладно. Шанс на что?
— Это именно то, что нам нужно, как ты не понимаешь? Но только, что это такое, я… я… я понятия не имею.
— Просто чудесно.
Бубуш внезапно стал приходить в отчаяние. Последние несколько часов взяли свое. На задворках его сознания терпение лежало кровоточащим, избитое злобными кулаками разочарования, — жертва даром потраченных часов. Бубуш уже потерял счет числу раз, когда мириады случайных бессвязных мыслей начинали кружиться у него в голове.
Фрагменты намеков на что-то полезное вспыхивали, затем исчезали. Крошечные частички ключей к чему-то большему выплывали наверх сквозь сумерки непонимания, раз-другой поблескивали и тонули бесследно. Лапы его понимания беспомощно ныряли в ил неведения и появлялись оттуда грязными и прискорбно пустыми, обтекая отбросами отчаяния. Короче говоря, Бубуш был просто уничтожен.
— Я кое-что из этого прикинул, но это такая малость…
— Скажи мне! — прорычал Ублейр.
— Никто не выводит на чем попало слова «Секретно! Совершенно секретно! Даже не думай это читать! Да-да. Именно ты!» — если это только… ну, если только это не впрямь что-то секретное, так? — Голос его нервно задрожал.
— Вот так откровение! — саркастически простонал Ублейр. Бубуш одарил его гневным взором:
— Если ты тут дерзить собрался…
— Ладно, ладно! Давай дальше.
— И никто не оставляет секретные материалы валяться там, где их кто угодно прочтет, верно? Обычно предпринимают массу предосторожностей, чтобы не дать секретным материалам попасть не в те лапы и так далее, потому что будет беда, если так получится.
— А смысл? — устало простонал Ублейр, уже начиная жалеть о том, что дал себе труд ввязать в это дело Бубуша. Он мог бы прямо сейчас заниматься чем-то по-настоящему восхитительным — например, квасить лавовые коктейли в приличном заведении.
— Смысл в том, что с точки зрения того, кто хотел сохранить тайну, наши лапы как раз и есть «не те».
Внезапно Ублейра достиг укол понимания.
— Да-да, мы должны быть «не теми», — продолжил Бубуш, слегка повышая голос. Возбужденная гортань обеспечивала ему писклявый оттенок. — Я хочу сказать, что это звучит разумно. Если мы не «те», а ими мы по определению быть не можем, ибо тогда мы сразу бы поняли, о чем этот материал… тогда мы просто должны быть «не теми»!
Ублейр энергично кивнул, по-прежнему лишенный даже намека на то, к чему все это может вести.
— И есть две вещи, которые мы можем проделать с этим материалом. Именно эти две вещи и делают его по-настоящему ценным…
— Ну, и что дальше?
— Во-первых, устроить шантаж…
— Да, да! — возопил Ублейр, с энтузиазмом размахивая лапами. — Ясно дело, мы запросто извлечем кучи оболов из того народа, который не хочет, чтобы этот материал получил огласку. А другая вещь?..
— Будь я проклят, если знаю.
— Ладно-ладно, нечего меня тут враньем кормить. Ты часами на эти картинки таращился. Ты должен что-то знать!
— Хорошо, я скажу, но учти — это только догадки! — Бубуш пренебрежительно махнул лапой, после чего ухватился за щипцы. — Смотри сюда… э-э… где же это… а, вот. Смотри внимательней. — Он указал на ряд странных контурных фигур. Некоторые были высокие, с остроконечными хвостами, копытами и рогами. Некоторые же — поменьше, с бородами и в длинных плащах, а также со странными плоскими колечками вокруг голов.
— Вот эти, — вслух размышлял Бубуш, указывая на высокие фигуры, — дьяволы.
— Почему ты так думаешь? — спросил Ублейр.
