– Коул Браннон послал тебе цветы, – чуть тише повторила она, на этот раз не в форме вопроса, а в форме утверждения.
– Да, – с бешено стучащим сердцем подтвердила я.
– И считает тебя чудесной девушкой!
– А что такого?
Я пожала плечами, смущенная и одновременно обрадованная. Нечего радоваться, ни к чему хорошему это не приведет!
– И ведь ты даже с ним не спала!'
– Что? – Мои глаза расширились от ужаса. – Нет, конечно!
Подруга смотрела на меня, а несчастный конвертик держала, словно Святой Грааль.
– Клэр, ты ему нравишься! – объявила она.
– Нет, что ты! Ерунда, ему просто меня жалко.
– Когда жалко, цветы не посылают, – покачала головой подруга.
– Вдруг миллионеры посылают? – Чушь полнейшая! Не может быть, чтобы такое произошло со мной! Тем более на работе…
– Нет, Клэр, не посылают, – заявила подруга, вернув мне карточку и конверт.
В карман, их срочно нужно спрятать в карман! Ну почему Уэнди так странно на меня смотрит?
– Это ничего не значит! – с большим чувством произнесла я, хотя сама не верила. Лицо пылает, и глаза лучше опустить. – Ничего не значит…
– Еще как значит, – еле слышно произнесла она.
Лучше обмануть себя, не признаваться, что в глубине души сама на это надеюсь. Мечтать о романе с Бранноном было бы смешно и непрофессионально. Тем более на свете есть Том, и просто непозволительно лишать нас второго шанса.
СПЛЕТНИ
На следующее утро я встала в половине шестого. Ночь получилась почти бессонной, а когда удалось забыться, приснился кошмар: мы с Коулом на страницах «Будуара», Маргарет увольняет меня без выходного пособия, а бойфренд окончательно рвет отношения.
Мало того, что я спала беспокойно; в два часа ночи явилась Уэнди, навеселе, безостановочно бормочущая что-то по-французски. Явно после свидания с Жаном Мишелем! Вероятно, забыла, что я ночую у нее на надувном матрасе, втиснутом между кроватью и крошечным шкафом, потому что по дороге в ванную споткнулась и упала прямо на меня.
Прослушав монолог о бесчисленных достоинствах парижан в целом и любимого официанта в частности, я смотрела в потолок и старалась не думать о Коуле, бойфренде и «Будуаре», пока за окнами не забрезжил рассвет.
Несмотря на огромную усталость, спать совершенно не хотелось, да и рядом с громко храпящей Уэнди не подремлешь. К тому же, всякий раз закрывая глаза, я видела Тома и Эстеллу в своей постели. Считая оставшиеся до утра минуты (в отличие от счета овец вообще не помогает), я все больше волновалась, что месть Сидры в виде мерзкой статьи в скандальном журнале подорвет мою репутацию. В половине шестого, поднимаясь с матраса, я безоговорочно в это верила. На сборы ушли мгновения. Издание наверняка сейчас уже есть в продаже, и мне не терпелось его увидеть. С неистово бьющимся сердцем я подвела губы помадой, в последний раз взглянула на себя в зеркало и бросилась на лестницу. Два квартала до ближайшего киоска я буквально летела, перебирая в уме гадости, которые могут напечатать там.
– Будьте любезны, свежий «Будуар», – задыхаясь от быстрого бега, попросила я у продавца.
Старик перерезал пластиковую ленту, что скрепляла пачки газет. Совсем скоро они аккуратными стопками лягут на витрину и стеллажи вокруг его будочки. Ненавистную обложку я заметила сразу: вон, в углу.
– У меня еще закрыто, – даже не оборачиваясь, заявил киоскер.
– Пожалуйста! – набрав в легкие побольше воздуха, взмолилась я. – Очень нужно! Заплачу вам… – не договорив, порылась в кошельке, – …двенадцать долларов, – я быстро пересчитала мелочь, – и шестьдесят три цента.
Лишь теперь старик удостоил меня вниманием.
– Хотите отдать двенадцать шестьдесят три за таблоид, который через полчаса будет стоить всего доллар?
– Да, возьмите, пожалуйста!
Сгорая от нетерпения, я уже совала ему деньги. Будто не веря своим глазам, он пожал плечами и взял мятые купюры и мелочь.
– Я-то не против, только к чему такая спешка?
Киоскер неодобрительно на меня посмотрел, рука с острым ножом замерла над стопкой.
– Просто там должна быть важная статья, – растягивая губы в улыбке, пояснила я. Ну, что он тянет, нет никаких сил ждать! – Пожалуйста!
В голосе появились истерические нотки, и продавец закатил глаза.
– Эх, женщины! – сквозь зубы пробормотал он, затем перерезал упаковочную ленту, и тугая стопка развалилась.
Никуда не спеша, продавец поднял свежий номер и, прежде чем передать мне, взглянул на обложку. Я
