еще раз взглянуть на астрономическую сумму.
Два миллиона четыреста тысяч долларов.
Почти два с половиной миллиона… Именно столько предложил «Стиль», чтобы избежать судебного разбирательства.
Маргарет, естественно, тоже уволили. Ее я немного жалела: она ведь поверила лживым заверениям Сидры и намеренно на меня не клеветала. Зато с тех пор, как ее место заняла бывшая заведующая редакцией Мейт Таверас, популярность журнала значительно повысилась.
Вступив в новую должность, Мейт тут же позвонила мне, предложив занять прежнее место, но я вежливо отказалась. Мне очень нравилось в «Женском дне»: ни мелкого соперничества, ни сплетен, ни булавочных уколов, – мы просто работали с девяти до пяти и, улыбаясь друг другу, расходились по домам. Я не смогла бы вернуться в «Стиль» вне зависимости от того, кто им руководит.
Напевая себе под нос, я зашла в отделение банка «Хаусхолд-кредит» на Юнион-сквер, чтобы завершить сделку, начатую месяц назад, когда адвокат впервые назвал окончательную сумму компенсации. Первой мыслью было: на что мне два миллиона четыреста тысяч? Столько за всю жизнь не потратить! Но есть человек, который найдет этой сумме достойное применение, причем более чем заслуженно.
Уже через час я вышла из банка, успев обналичить чек, положить деньги на счет и использовать их часть на покупку недвижимости. Далее встреча с риэлтором Элизабет в одноименном агентстве. Мы просмотрели документы и внесли пятидесятипроцентный взнос за «Космос» – небольшое кафе в Ист- Виллидже, владелец которого собирался отойти от дел. Уэнди столько раз говорила: лучшего места для французского бистро, которое она мечтает открыть, не придумаешь. Теперь ее мечта исполнится. Она одна прошлым летом помогала мне бороться с таблоидными кошмарами, и это лучший из всех возможных способов ее отблагодарить.
Подарок она получит через месяц, когда отпразднует свою свадьбу с Жаном Мишелем праздничным ужином в «Санкюлотах».
Закончив дела, я прогулялась по фермерскому рынку на Юнион-сквер. От умопомрачительных ароматов бананового пирога и морковного кекса кружилась голова. В соседнем лотке кипел яблочный сидр, которого хотелось даже в необычную для начала мая жару.
В конце концов решила зайти в «Старбакс», у восточной оконечности площади выпить мокка- фрапуччино. Пока стояла в очереди, от нечего делать листала «Нью-Йорк пост» и представляла, как в недалеком будущем на его страницах появится восторженный отзыв о заведении Уэнди. Нетерпеливое: «Следующий, пожалуйста!» – вернуло меня к реальности, и, опустив газету, я посмотрела на стоящего за кассой парня в зеленой шляпе и фартуке.
Вместо того чтобы заказать напиток, я истерически расхохоталась, а продавец покраснел до кончиков ушей.
– Что желаете? – сухо спросил он.
– О боже! – выдавила я.
Люди глядели на меня как на сумасшедшую, но мне было все равно. За кассой стоял Том!
– Ничего смешного! – пунцовый от злости, заявил он.
– Еще как смешно! – хихикала я. – Значит, с книгой ничего не вышло?
– Нет, – буркнул Том.
Выглядит ужасно: набрал как минимум десять килограммов, материализовавшихся в торчащее из-под фартука пузо, давно не стриженные волосы крупными кудрями спускаются по плечам, кожа бледная, нездоровая.
– А она вообще была?
Кассир замялся, вперив глаза в пол.
– Нет, – прошелестел он.
Я снова засмеялась, поняв, как сильно изменилась со дня нашего расставания. Всего год прошел, а даже не верится, что такое ничтожество было частью моей жизни.
– Мне фрапуччино!
– Хорошо! – мрачно кивнул Том и на секунду отвернулся, чтобы достать напиток. – С тебя три доллара шестнадцать центов.
Подавив очередной смешок, я протянула пятидолларовую купюру, и бывший друг уже собрался вручить сдачу, но неожиданно замер, а потом, поддавшись внезапному порыву, схватил меня за левую руку и повернул тыльной стороной вверх.
– Ты помолвлена? – проговорил он со странным выражением.
– Да, – кивнула я.
Том снова перевел взгляд на мою руку, чтобы внимательнее рассмотреть сверкающий на безымянном пальчике бриллиант в два карата в платиновой оправе от «Тиффани».
– Кто он?
Я выдернула руку и взяла сдачу.
– Ты его не знаешь. – На моем лице появилась сладкая улыбка. – Что же, была рада встрече.
Оставив его в полном замешательстве, я взяла напиток и вышла из «Старбакса». Оглядываться не стоит.
Через несколько минут, когда я шагала по Бродвею, смакуя недавнюю сцену и последние капли фрапуччино, ожил лежащий в сумочке мобильный. Вытащив его, я посмотрела на номер и улыбнулась.
– Привет, милый!
