чем сбоку.
— Похоже, вы с детства получали все, что хотели, и это вошло в привычку.
Она ответила не сразу, не отрывая взгляда от своего нового кумира. Он был привлекателен внешне, силен и уверен в себе вопреки физическому недостатку. Он был спасителем жизней животных и защитником их прав. В его присутствии ей в голову приходили такие мысли! О поцелуях, объятиях, о… словом, обо всем, о чем не следует думать благовоспитанной незамужней леди. Грешные, сладкие мысли!
«Ты с ума сошла, Ариадна!»
Да, сошла, ответила она самой себе с бесшабашностью.
Когда она смотрела на этого мужчину, в ней росло желание, чтобы он коснулся ее. Чтобы поцеловал. Чтобы…
— Нет, Колин, я не всегда получала, что хотела, — ответила она со вздохом.
— Вы хотите этого брака?
Вопрос прозвучал неожиданно, и Ариадна снова впала в молчание. Потом протянула руку и коснулась щетины на подбородке Колина. Их было много, коротких щетинок, таких светлых, что они ловили солнечный свет.
— Я задал вопрос.
— Хм… я… конечно, хочу! Разве может быть Иначе?
— Вы раз десять повторили, что мы друзья. Как друг я считаю своим долгом заметить, что к браку нельзя относиться легко.
— Я и не думала. Просто этот брак был устроен папой.
Он счел Максвелла достойным кандидатом в мужья, и я с ним согласилась. Ну а теперь, после его смерти, я просто обязана исполнить дочерний долг.
— Долг? А сами-то вы что думаете?
Ясные серо-голубые глаза ненадолго обратились к Ариадне. В них была искренняя заинтересованность, но под ней таилось что-то иное, более интимное. Желание!
Что она думает? Чего хочет? Ариадна побледнела. Странное чувство, что она поймана в ловушку, охватило ее. Но ведь она никогда не имела ничего против брака с Максвеллом! Более того, она хотела этого! Откуда же это чувство беспомощности и тревоги, этот необъяснимый страх? Откуда такая обреченность?
— Невестам свойственно бояться свадьбы, — сказала она, не в силах смотреть в глаза Колину. — Это нормально.
Он снова перевел взгляд на дорогу, и девушка рискнула глянуть из-под ресниц. На скулах его играли желваки. Ариадна всем существом ощутила, что он поставил стену между собой и ею, что он замкнулся в себе точно так же, как поначалу прошлой ночью. Они только что были вместе — и вдруг стали врозь, каждый сам по себе.
— Колин! Что случилось? Я что-то не то сказала?
— Нет.
— Но вы теперь как будто за сто миль отсюда! Когда вы такой, мне ужасно одиноко!
Он промолчал.
— Знаете, а ведь даже когда вы сердитесь, глаза у вас просто чудо!
— Оставьте это.
— Не оставлю до тех пор, пока вы не улыбнетесь хоть краешком губ.
— Я сказал — довольно.
— Я прошу всего лишь кро-о-хотную улыбку! Размером с муравья!
Даже это не рассмешило Колина. Он продолжал упрямо смотреть вперед, и девушке показалось, что глаза у него тоскливые, как у больного щенка. Она тихонько вздохнула, искренне желая знать, отчего он ушел в себя.
— Еще минуту назад все было так хорошо! — пожаловалась она.
— Да, — коротко согласился Колин.
— Помните, я рассказывала, как вы спали, а я не сводил с вас глаз?
Он слегка отвернулся, давая понять, что не желает продолжать этот разговор. Девушка приподнялась и коснулась губами его руки с зажатыми вожжами. Она могла бы поклясться, что лицо его еще больше помрачнело, хотя это казалось невозможным.
— Я могу вас сегодня снова растереть на ночь, если хотите.
— Не хочу.
— Почему?
— Потому что сегодня это не усыпит меня.
— Правда? Как странно…
Ариадна подождала объяснений, но их не последовало.
— Тогда, может быть, вы меня убаюкаете? Заодно и сами уснете.
— Не думаю.
— Почему?
— Потому. Сегодня ночью мы вообще не будем спать поблизости друг от друга.
— Но нам придется! Как же иначе вы сможете уберечь меня от опасности? У нас просто нет другого выхода.
— Миледи, — произнес Колин со вздохом, — давайте поговорим об этом, когда придет время.
— А почему бы не обговорить все сейчас? Неужели вам понравилось препираться на сон грядущий? Что до меня, мне понравилось спать с вами. Такое чудесное чувство защищенности!
— Что значит «спать со мной»? Мы с вами не спали!
— Ну, бок о бок с вами…
— И я не думаю, что вам стоит обольщаться. Я, конечно, сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь от опасности вас и Шареба, но я не всемогущ.
— Боже мой, Колин, перестаньте преуменьшать свои способности! Вспомните того ужасного коновала. Вы с ним разделались в два счета и были великолепны, неподражаемы! Кто бы мог подумать, что доктор способен так мастерски драться! Это военный опыт, не так ли?
— Можно сказать и так.
— Вы часто дрались?
— Не раз.
— Я имею в виду уличные драки.
— В таком случае не часто.
— Где же вы дрались?
— Я бы предпочел в это не углубляться.
— Почему?
— Ариадна, довольно.
— Мне кажется странным делать секрет из…
— Тем не менее это секрет. Неприятный секрет, который я не собираюсь рассказывать. Вы вольны рассуждать о чем угодно, пока речь не заходит о моем прошлом.
На этот раз в его голосе не было ни гнева, ни возмущения. Он просто давал понять, что дальнейшие расспросы бесполезны. Но Колин не мог запретить Ариадне размышлять на эту тему. Что за секрет это был? Что с ним случилось в прошлом?
Девушка не сводила глаз с лица Колина, жадно ловя каждый оттенок выражения. Тень за тенью проходила по этому лицу, и она испытала потребность обнять Колина, прижать к груди и утешить. Разумеется, она не сделала этого.
— Колин!
— Что?
— А вот я готова рассказать вам один секрет из своего прошлого. Хотите?
Ее заговорщицкий тон вызвал наконец слабую улыбку на губах Колина.
— Полагаю, вы его раскроете независимо от того, хочу я или нет.
— Речь идет о совсем недавнем прошлом. Когда я пожелала вам спокойной ночи, я вас поцеловала в
