Часы на кухне показывали двадцать минут девятого. Бен с чашкой горячего кофе в руках сидел за старым дубовым столом и пытался сосредоточиться на чтении спортивных новостей.
Меган всегда была немного эгоистичной, но раньше она никогда не относилась с таким пренебрежением ко времени, интересам и… чувствам других людей. Временами она была просто невыносимой.
Двадцать минут спустя, когда он уже собрался ей звонить, послышался хлопок открывающейся дверцы. Вышла Жасмин. Прежде чем он успел попросить ее позвать мать, под колесами автомобиля уже зашуршал гравий.
— Как прошел ужин? — спросил Бен, перелистывая страницу газеты и стараясь не думать о жарком, которое, наверное, уже остыло в духовке. Он съел порцию, но это не помогло ему успокоиться.
Жасмин пожала плечами.
— Ужин как ужин.
Бен понял, что от дочери он ничего не узнает о новом увлечении Меган.
— Ты сделала уроки? — Когда он был в таком ужасном настроении, как сейчас, было лучше сменить тему. Будучи последние два года отцом-одиночкой, он уже к этому привык. В подобных ситуациях важнее всего было сохранить стабильность.
— Почти.
— Что значит «почти»? — спросил он, складывая газету и поднимаясь.
Положив на стол яркий пакет, Жасмин сняла пальто.
— Остались еще две задачи по математике. Прежде чем ты спросишь что-то еще, я скажу, что они могут подождать до четверга. Можно я сделаю их завтра? Ну пожалуйста, пап.
Дочь пристально смотрела на него своими большими карими глазами, и Бен перенесся в воспоминаниях на несколько лет назад, когда она просила его покачать ее на качелях.
— Ладно. Завтра так завтра.
— Спасибо, пап. — Стиснув его в объятиях, Жасмин достала из пакета журнал, но Бен тут же перехватил его.
— Что это за галиматья?
Жасмин попыталась отобрать у него журнал, но он увернулся.
— Он мамин. Она уже прочитала его и отдала мне.
Бен нахмурился. Глянцевый журнал. Сам он никогда их не читал, но, судя по заголовкам на обложке, это были сборники светских сплетен. Кажется, главная тема этого была посвящена целлюлиту у знаменитостей. О чем думала Меган, когда давала их дочери этот журнал? Неужели его бывшая жена не знает, как впечатлительны девочки в этом возрасте?
— Не думаю, что тебе следует читать этот журнал.
Жасмин закатила глаза.
— Но он же интересный. Все мои друзья его читают.
Бен поднял брови.
— Так уж все?
Последовавший за этим кивок был неубедителен.
— Я думаю, что в нем нет ничего существенного. Сплошная галиматья. — Он начал листать страницы, надеясь, что дочь все же его поймет. — Самые низкие сплетни. Я…
Вдруг его рука замерла, и на мгновение Бен лишился дара речи. Затем, взяв себя в руки, он положил журнал на стол и, опершись о него руками, продолжил разглядывать фотографии.
— Я же говорила тебе, что он интересный.
— Но это же…
Подойдя к нему, Луиза наклонилась вперед.
— Луиза Торнтон, — сообщила она ему со знанием дела. — Мама считает ее глупой неудачницей. Как и большинство людей.
— Луиза — кто? — хрипло произнес он.
Жасмин толкнула его в плечо.
— Пап, ты застрял в каменном веке. Она вышла замуж за актера Тобиаса Торнтона.
— На той неделе мы с тобой смотрели боевик с его участием. Тот, где хотели взорвать бомбу в самолете.
Фотография была не очень четкой, но он видел ярость в глазах женщины, прижимавшей к себе сына, чтобы папарацци не сняли его лицо. Несколько часов назад Бен сам испытал на себе этот взгляд, и при мысли о нем у него по спине побежали мурашки.
— Она тоже какая-нибудь знаменитость? — спросил он у дочери, стараясь говорить как можно безразличнее.
Жасмин пожала плечами.
— Если только тем, что вышла замуж за знаменитость.
Замужем. Ему следовало немедленно закрыть журнал и выбросить его в мусорную корзину. Только… она сказала, что разведена, и омерзительная подпись под снимком это подтверждала.
Он проникся сочувствием к этой женщине. Пережить развод и так нелегко, но стать из-за этого объектом охоты для папарацци… Неудивительно, что она так разнервничалась, когда наткнулась в своей теплице на незнакомого мужчину.
Закрыв журнал, он посмотрел на дочь.
— Прости, Жасмин, но я считаю, что подобные журналы — это грубое, бесцеремонное вторжение в частную жизнь людей. Мне бы не хотелось, чтобы ты их читала.
Девочка задумчиво пожевала нижнюю губу. Было видно, что она разрывается между правильным поступком и удовлетворением любопытства. Когда она наконец приподняла одно плечо и печально улыбнулась, Бен успокоился. Противостоять влиянию Меган на дочь было трудно, но на этот раз он, похоже, справился.
Он улыбнулся.
— Хорошая девочка.
Жасмин просияла, затем с лукавой улыбкой произнесла:
— Я сегодня получила «отлично» по математике. Ты не мог бы мне дать пятнадцать пунктов на поход в театр с классом?
Бен закатил глаза. Таковы женщины — требуют награды за малейшее свое достижение или доброе дело. Предпочтительно в виде новых туфель. Наверное, ему следовало радоваться, что на этот раз его деньги послужат образовательным целям. Туфли будут позже. В этом он не сомневался.
— Подожди, я сейчас найду бумажник. И что вы будете смотреть?
— «Укрощение строптивой».
Одобрительно кивнув, Бен принялся искать повсюду свой потертый кожаный бумажник. Его нигде не было. Куда он, черт побери, его засунул, когда вернулся?
— Жасмин, я приду к тебе и принесу деньги, когда найду бумажник, — сказал он, захлопывая с грохотом ящик для мелочей.
— Ладно.
— Да, еще, Жасмин.
Она обернулась в дверях.
— Эта Луиза Торнтон… Ты правда считаешь, что она глупая неудачница?
— Мама говорит, что любая женщина, которая мирится с подобным… неуважением… и ставит счастье мужчины выше своего собственного, только зря небо коптит.
— Понятно, — устало произнес Бен. Похоже, в его борьбе с влиянием Меган на дочь конец будет еще не скоро.
В течение следующих десяти минут он искал бумажник под звуки работающего телевизора в соседней комнате. Он еще раз осмотрел карманы куртки, обыскал полки и. ящики, затем вышел на улицу и заглянул в
