устала от улыбок, кивков и пустых разговоров. Ей хотелось побыть одной и немного отдохнуть.
Праздничный ужин закончился. Лиззи и Джек ходили по залу и общались с гостями. Если она ненадолго уйдет, никто не заметит. А если кто-нибудь ее хватится, то подумает, что она в дамской комнате.
Но сбежать оказалось труднее, чем ожидала Джеки. Она была всего в нескольких шагах от двери, ведущей в просторное патио, когда рядом с ней возникла ее мать, схватила ее за локоть и потащила к небольшой группе людей, среди которых был отец Романо.
— Рэйф? — произнесла Лиза.
Седовласый Рафаэль Пуччини выглядел очень элегантно в темно-сером костюме безупречного покроя. Ему было за шестьдесят, но он по-прежнему притягивал женщин. Он ослепительно улыбнулся Джеки, и та не смогла сдержать улыбки.
— Джеки недавно спрашивала меня об этих твоих очках… В общем, ты понимаешь, о чем идет речь. — Лиза небрежно махнула рукой, давая всем понять, что предмет, о котором идет речь, ее не интересует.
Джеки никак на это не отреагировала. Все знали, что в шестидесятые ее мать была музой Рэйфа Пуччини. Выпущенная им коллекция очков под названием «Прекрасная Лиза» до сих пор пользовалась большим спросом.
Джеки удивило, что ее мать так внезапно упомянула об этих очках. Несколько месяцев назад она просила Лизу одолжить ей несколько пар для иллюстрации статьи в «Глосс!», но та, очевидно, об этом забыла. Когда Джеки о чем-то просила мать, у той обычно в одно ухо влетало, а в другое вылетало. Если что-то и оставалось у Лизы в голове, то в искаженном виде.
Рэйф взял руку ее матери и поднес к губам:
— Разумеется, я знаю, какие очки ты имеешь в виду. Разве я мог забыть то, на что меня вдохновили эти сияющие глаза?
Она напросилась на комплимент и получила его. Почему она не должна была испытывать удовольствие?
Пока Джеки размышляла над этим, появился Романо. Не хватало, чтобы ее мать заметила, что между ними что-то происходит. Лиза всегда хорошо разбиралась в таких вещах. Именно поэтому Джеки еще в подростковом возрасте научилась контролировать свое тело и эмоции. Все же сейчас она решила не рисковать и попытаться незаметно удалиться. Немного отдохнув, она найдет Романо и побудет с ним наедине.
Этот план оказалось не так просто осуществить. Рэйф и ее мать тут же вовлекли Романо в разговор. У Джеки не было другого выбора, кроме как мило улыбаться и надеяться, что она понадобится Лиззи.
Она принимала участие в обсуждении новых модных тенденций, наблюдая при этом за общением между отцом и сыном. Она никогда не думала, что их связывают такие теплые, близкие отношения. Они подшучивали друг над другом, но в этом не было злобы или неуважения. Они одинаково мыслили и обладали чувством юмора.
Если бы только она могла перенять у Романо и его отца драгоценный опыт, чтобы потом использовать его при общении с дочерью.
Ей было нужно больше, нежели хрупкое перемирие, которое связывало их сейчас.
Она хотела, чтобы Кейт испытывала к ней симпатию. Нуждалась в этом. Мечтала, чтобы Кейт в один прекрасный день ее полюбила.
Джеки поймала себя на мысли, что ей никогда еще не было так трудно скрывать то, что происходило у нее в душе. Сделав глубокий вдох, она снова присоединилась к разговору. Это оказалось настоящей пыткой. Она чувствовала, что Романо за ней наблюдает. Старалась не обращать на это внимания, но все без толку. Его близость действовала на нее как магнит. Его взгляд согревал ее, и обнаженные участки ее кожи начинало покалывать.
В сотый раз совершив одну и ту же ошибку и встретившись с ним взглядом, она, к ужасу своему, заметила, что его глаза потемнели и стали похожи на два горящих уголька.
Как же глупа она была, когда считала, что они смогут подружиться. Романо смотрел на нее совсем не как друг. Он смотрел на нее так, словно хотел…
Нет, она больше не будет об этом думать.
Вот только у нее была одна маленькая проблема: она не была уверена в том, что не смотрела на него точно так же.
Посреди свадебного приема Романо решил, что сегодня же приступит к активным действиям. Джеки была так великолепна в этом платье, что он не мог больше ждать.
Когда он впервые увидел ее идущей по саду вместе с другими подружками невесты, у него перехватило дыхание. Платье смотрелось на ней идеально. В нем Джеки полностью соответствовала образу, который был у него в голове, когда он делал эскиз. Соответствовала и в то же время была гораздо лучше.
Она сделала этот образ живым, заставила его дышать и двигаться.
Она выглядела так, как должна выглядеть настоящая женщина.
Эта мысль потрясла его до глубины души. Раньше у него никогда не возникало желания обладать женщинами, которые носили его платья. Женщинами, которые так же быстро исчезали из его жизни, как и появлялись в ней. С ними его не связывало ничего постоянного, ничего существенного.
Должно быть, это было отголоском тех чувств, которые он испытывал к ней много лет назад. Когда-то он мечтал быть рядом с Джеки до конца своих дней. Но тогда он был молод и наивен. Семнадцать лет назад он оказался недостоин ее, и она ясно дала ему это понять.
С каждой минутой ему становилось все труднее участвовать в общем разговоре. С самого начала торжества он хотел поскорее остаться наедине с Джеки, но понимал, что нужно действовать осторожно, чтобы не вызвать подозрений.
Его отец обратился к Джеки:
— Твой бокал пуст, дорогая. Давай найдем тебе другой.
Не успела она ответить, как ее мать вспомнила, что ей нужно высказать претензии главному официанту, и их родители удалились, сказав, что вернутся через несколько минут.
Джеки улыбнулась Романо. Это была настоящая улыбка, а не ее обычная искусная имитация. Его снова захлестнула волна желания. «Не сейчас, — сказал он себе. — Поспешив, ты только разозлишь ее и уйдешь ни с чем. Немного терпения, и ты получишь страстный летний роман, о котором мечтаешь».
— Твой отец само очарование, — произнесла она, бросив взгляд через плечо. — Когда я обслуживала столики в «Сорелле», я слишком перед ним благоговела, чтобы это замечать.
Романо улыбнулся в ответ:
— А твоя мать, похоже, заметила.
— Это меня и пугает.
Джеки посмотрела в другой конец зала, где ее мать отчитывала официантов. Его отец стоял рядом и пытался всех успокоить. Надо сказать, у него это получалось.
Она снова перевела взгляд на Романо:
— Думаешь, история повторится?
Его внезапно бросило в жар.
— Я на это надеюсь, — ответил он, глядя ей в глаза.
Она поняла его намек и мягко рассмеялась. Романо воспринял это как свою маленькую победу.
— Вижу, он научил тебя всем своим штучкам, — сказала она.
Ему хотелось рассмеяться в ответ, но он нарочно остался серьезным.
— Думаю, мой старик тоже кое-чему у меня научился.
Она снова рассмеялась:
— Ты неисправим.
На этот раз Романо ослепительно улыбнулся:
— Мне это уже говорили. Пойдем. — Он посмотрел на открытую дверь в нескольких футах от них. —
