назад.
В его голове пронесся поток вопросов. Затем его поразила страшная догадка.
— У тебя был… Ты его потеряла? — произнес он, чувствуя печаль и сожаление.
Джеки покачала головой, и его печаль сменилась ужасом. Стиснув руки в кулаки, он процедил сквозь зубы:
— Ты от него избавилась?
Ее возмущенный взгляд был красноречивее любых слов.
Но это означало…
Нет, это было невозможно.
За все годы, что они вращались в одних кругах, он ни разу не слышал, чтобы кто-то упоминал о ребенке Джеки. Она не выставляла напоказ свою частную жизнь, но разве подобный факт мог ускользнуть от его внимания?
Конечно, мог.
Разве он проявлял интерес, когда коллеги показывали ему фотографии своих детей? Он пропускал мимо ушей все разговоры о подгузниках, утренниках и школьных матчах.
Он окинул взглядом тенистый сад и грот, который неожиданно превратился из любовного гнездышка в место преступления.
— Романо?
Он растерянно посмотрел на Джеки. Ее лицо выражало решимость.
— У тебя есть дочь, — произнесла она невыразительным тоном.
У него есть ребенок?
Его колени задрожали, и он опустился на низкий, поросший мхом заборчик.
Ребенок? Какая глупость! Столько лет прошло. Его дочь уже взрослая девушка. Почти женщина.
Он резко поднялся:
— Почему ты от меня ее прятала?
— Дело в том… — Джеки отвернулась. — В общем, все слишком сложно. Я объясню тебе через минуту, когда ты немного успокоишься.
Когда он успокоится?
Как он может быть спокойным? Все эти годы она скрывала от него правду. Одна воспитывала их дочь, в то время как он даже не знал о ее существовании. Кто дал ей право принимать такие решения?
И почему она это сделала?
Ответ лежал на поверхности. Она считала, что он не готов взять на себя такую большую ответственность.
Так же, как не считала его достойным ее любви.
Вдруг все встало на свои места.
— Ты поэтому отказалась меня видеть и отвечать на мои звонки?
Она глубоко вдохнула:
— Нет. Тогда я. еще ничего не знала. Это произошло потом.
Тогда почему она не сообщила ему позже? Ответ был ему уже известен, и он смерил ее ледяным взглядом.
— Где она сейчас? — Он осмотрелся по сторонам. — Она здесь, в Монта-Корренти?
При мысли об этом у него засосало под ложечкой, но не от страха, а от волнующего ожидания.
— Она в Лондоне.
Лондон. Сколько раз он там бывал за последние семнадцать лет? В этом огромном мегаполисе с многомиллионным населением его шансы столкнуться с дочерью были ничтожны, но при мысли о том, что они могли встречаться, его бросило в дрожь.
— Она обо мне знает? Знает, кто ее отец?
— Нет. — Голос Джеки сломался.
Он закрыл глаза, затем снова открыл. Хотя он догадывался, каким будет ее ответ, ее «нет» подействовало на него как удар под дых.
— А как насчет свидетельства о рождении? Ты не можешь прятать его от нее вечно. Однажды она все равно узнает.
К его удивлению, Джеки кивнула. Но ее дальнейшие слова привели его в еще большее замешательство.
— Я никому не говорила, кто ее отец. Даже маме. В свидетельстве о рождении указано только мое имя.
У Романо перехватило дыхание. Он был всего лишь пустой строкой в документе. Все эти годы он пытался доказать самому себе и всему миру, что чего-то стоит, а эта женщина поставила его на место.
Джеки подошла ближе. У Романо не было слов, поэтому он просто смотрел на нее. Ее руки были так напряжены, что он видел сухожилия на тыльной стороне кистей.
— Почему? — прошептал он, возвращаясь к главному вопросу. — Почему ты ничего мне не сказала?
— Я думала, что сказала.
Ее слова привели Романо в ярость, но он сдержался.
— Почему-то мне кажется, что я бы запомнил этот разговор, — произнес он с едва скрываемой насмешкой.
Джеки подошла к каменной скамейке, села на нее и опустила глаза. Романо неохотно последовал за ней, понимая, что терпение — это единственный способ получить больше фактов.
Он смотрел на пенящуюся воду в фонтане, пока она рассказывала ему нелепую историю о том, как ее сестра и кузина утопили в реке ее письмо, адресованное ему. Оказывается, в этом письме она сообщала ему о своей беременности и назначала встречу в заброшенном фермерском доме. Она долго ждала его, но он не пришел на свидание. Тогда она решила, что ему не нужны ни она, ни ребенок.
— Почему ты не попыталась снова со мной связаться? Мне могли помешать серьезные обстоятельства.
Наклонившись вперед, Джеки закрыла лицо руками. Она долго молчала. Романо сидел рядом и прислушивался к ее дыханию.
Наконец Джеки подняла голову и произнесла:
— Поначалу я надеялась на это. Я прождала тебя до позднего вечера. Надеялась, что ты появишься. Верила в это до последнего.
Печаль, которую он увидел в глубине ее глаз, задела его за живое. Она словно играла на болевых струнах внутри него.
— Я думал, что ты хорошо меня знаешь, Джеки. Если бы я получил твое письмо, я бы обязательно пришел.
Она издала резкий смешок:
— И что бы ты сделал?
— Не знаю. — Он нахмурился. — Мы бы вместе что-нибудь придумали.
Джеки посмотрела на него:
— Ты хочешь сказать, что поддержал бы меня?
— Да.
— Нет! — Она часто заморгала. — Нет, — повторила она более спокойным тоном.
— Ты не можешь этого знать!
Он непременно поддержал бы ее. По крайней мере, он так думал сейчас.
— Неужели ты бы на мне женился и вместе со мной воспитывал бы дочь?
— Возможно, — признался он, вспомнив, как сильно любил ее когда-то.
Вопреки его ожиданиям, Джеки не рассмеялась ему в лицо. Ее глаза наполнились слезами, руки, лежащие на коленях, задрожали.
— Глупости. Ты так говоришь, потому что хочешь в это верить.
Он вскочил со скамейки и начал ходить туда-сюда.
— Неужели так трудно в это поверить? Неужели я, по-твоему, ни на что не годен?
