Хекмайер сделал попытку. Он начал забивать крюки в лед ниже отрицательного участка. Один из них вошел криво. Затем он осторожно стал пробираться вверх. Со стены свисали сосульки, на одной из них он навесил петлю и подтянулся вверх. Это выглядело ужасающе, но он пренебрег опасностью; сантиметр за сантиметром он двигался вверх, но как только он повис всем весом на сосульке, симпатичная блестяшка отломилась и он слетел…
Крюк выдержал.
Снова мы увидели ту же реакцию, что и прежде. Неудача привела Хекмайера в холодную ярость. Он немедленно занялся нависающим участком снова. На сей раз, он не доверял сосулькам, которыми Архитектор нашей могучей тюрьмы украсил ее. Была ли это действительно западня? Было ли это то место, на котором нам придется сдаться и повернуть назад? Нет, наш Андреас поднялся вверх и выбрался из западни, найдя «ледяную скобу». Сосулька, растущая сверху вниз, соединилась с выступом, покрытым льдом и стремящимся ввысь — сталагмит со сталактитом, оба изо льда, слились в одно целое. И этот предмет, изваянный природой, был призван стать ключом к нашей тюремной двери.
Хекмайер продел петлю через скобу, и, отклонившись в сторону почти горизонтально, сделал несколько зацепок своим ледорубом там, где лед выполаживался. Потом, схватившись за петлю, перешел на вырубленные зацепки. Я никогда не видел участка, который выглядел настолько рискованно, опасно и совершенно экстраординарно.
Фриц, который знает многие стены в Альпах, думал, что известная нависающая крыша на Столбе Мармолады была детской забавой по сравнению с этой преградой. Мы были все предельно напряжены. Фёрг крепко сжимал веревку, готовый в любой момент удержать Хекмайера, если тот снова сорвется.
Но он не сорвался.
Мы не могли понять как, но с какой-то щегольской манерой он сумел вставить ледовый крюк глубоко в трещину выше стенки и продеть веревку через карабин. Тогда он отдал приказ: «Выбирай!» Фёрг подтянул его веревкой, по стенке, до крюка.
Хекмайр воспользовался своим ледорубом еще несколько раз. Затем он сказал «Выдавай!» Фёрг ослабил веревку, так, чтобы Хекмайер мог встать, в то же самое время он все еще внимательно следил, на случай если тот сорвется.
Но Хекмайер был скоро на фирне, он прошел еще несколько метров по склону выше стены, срубил слой фирна и забил страховочный крюк глубоко в крепкий лед. После этого, в качестве финальной фразы к необычайно драматической сцене мы услышали долгожданные слова: «Поднимайтесь вверх!»
Перила готовы!
Наши тюремные ворота были открыты. Фёрг вырвался из западни. Северная Стена Айгера настолько обширна, настолько трудна и настолько опасна, что любая демонстрация человеческого тщеславия была бы неуместной. Без сомнения, Фриц и я могли бы подняться на ледовую стенку без какой-либо помощи сверху, но на это мы бы потратили драгоценные часы, которые пригодились бы позже.
Поэтому Фриц не колебался ни минуты и ухватился за веревку, которую Фёрг нам скинул. У нас, следовавших за ним, были отняты острые ощущения и приключение от этого, самого сложного на данный момент участка на Стене, мы только почувствовали тяжесть труда, который был вложен в его прохождение.
А я, как последний на веревке, должен был выбить и принести все крючья. Я был украшен ими как Рождественская елка, и вериги железных крючьев душили меня, когда я взбирался вверх. Ледовый склон выше был легок по сравнению с тем, что мы только что преодолели. Мы прошли совсем немного по льду, а затем сразу же ушли траверсом вправо.
Стена. Фото David Gladwin
Конечно тому, кто сделал успешное первопрохождение, довольно легко кивать головой на ошибки тех, кто следует за ним. Я не собираюсь делать этого. Но я выражаю удивление тем, что очень многие команды, которые поднялись на Стену после нас, пошли прямо по ледовому склону в направлении Северо-Восточной стены и попытались перейти траверсом к «Пауку» слишком высоко.
Это стало причиной многих задержек и также привело к трагедии 1957. Нам четверым было совершенно ясно, что траверс вправо надо пройти как можно раньше.
Объединенная команда на Стене
Итак, мы шли траверсом от ледовой стенки, вчетвером в одной связке, по ломкому поясу скал ниже нависающего утеса. К тому времени был уже полдень, и мы слышали шипение лавин и стук камней, но мы были защищены от опасности нависанием. В то время как мы пересекали эти разрушенные скалы — Хекмайер был приблизительно в 60-ти метрах впереди меня — мы внезапно услышали назойливое жужжание и воющий звук.
Это был не камнепад, не лавина, а самолет, пролетающий совсем близко от нас. Мы могли видеть лица пассажиров достаточно отчетливо. Они приветственно размахивали руками, и мы отвечали им дружескими жестами. Ханс Стеинер, бернский фотограф, смог сделать в те мгновения несколько снимков уникальной документальной ценности.
Снимок команды из окна самолета
Его фотографии запечатлели трех из нас на траверсе, в то время как Хекмайер уже был в трещине на окончании траверса.
Выход на «Паук»
Та трещина — единственно возможный вариант подъема с того места, где ломкий пояс примыкает к стене, которой заканчивается траверс к «Пауку». Хекмайер думал, что он сможет пройти его обычным лазанием; но каждый участок на Стене Айгера сложнее, чем кажется, с хитрыми выступами, на которых снег лишь налип на скалы, с ненадежными опорами для рук и ног, которые могут вас подвести.
Итак, ему пришлось оставить свой рюкзак, чтобы совершить вторую попытку прохождения этого участка налегке. Для этого он надел кошки, зная, что обледенелые участки постоянно встречаются на стене. Это был полностью новый тип скалолазания, этот подъем на серьезную, даже суперсерьезную скалу, местами нависающую — в кошках.
Хекмайер часто находился на грани срыва, но так или иначе тренированные пальцы держали его, когда он думал, что его силы уже на исходе. Царапанье его кошек о твердую скалу походило на разъяренный скрежет зубов, который прекратился только тогда, когда он исчез из вида наверху.
Мы трое проследовали за ним без кошек.
Начало прохождения «Паука»
Казалось, прошли годы прежде, чем мы все прошли 30-ти метровый вертикальный участок скалы. Но все же не так долго для того, чтобы уже наступили сумерки? Внезапно стало очень темно, хотя часы показывали, что, несмотря на сгустившуюся мглу, был еще ранний день. Тяжелые облака скопились на небе, и на сей раз громоподобный рев, раздавшийся в скалах и откликнувшийся сотнями отголосков, не был
