– Да вы замерзли! Вот, возьмите.
Он снял пиджак и накинул ей на плечи.
– Спасибо, – прошептала она, окунаясь в теплый мир его запахов.
Светлый пиджак хранил не только аромат одеколона, но и запах самого мужчины – чуть заметный, дурманящий, смутно знакомый…
– Но вы сами замерзнете.
– Вряд ли. – Шери по голосу поняла, что он улыбается. – Я вообще устойчив к холоду.
– Ода. Понимаю…
Каблучки Шери стучали по асфальту, она старалась приспособиться к ширине шага своего спутника. Небо было темным, слишком темным и совершенно беззвездным.
– Кажется, будет дождь, – прошептала она.
– А вы не любите дождь?
– Нет… Хотя в нем есть своя прелесть. В деревне же дождливые дни и вовсе приятны: сидишь у камина, а капли бьются о стекло… Здесь, в городе, дождь какой-то грязный.
– Вы любите деревню? Тогда зачем переехали?
– Дом опустел, когда умерла бабушка, – задумчиво сказала Шери. – Он стал словно бы не тот, что прежде. Слишком много воспоминаний, дом как будто бы грустил… Тогда дедушка и решил переехать в город, а дом мы продали. Я иногда думаю о нем с тоской.
– А где находился ваш дом?
– В Корринггоне. Очень красивое место на реке Еск. У нас по саду бежал ручеек и впадал в реку, получался маленький водопад. В детстве я думала, что это Райский сад. Мой маленький рай.
– Я вырос в городе, поэтому могу вам только позавидовать, – вздохнул Парис. – Только став взрослым, я смог обзавестись собственным раем.
– Он вам очень дорог?
– Да! – ответил он с неожиданной резкостью. – И я любой ценой хочу его сохранить!
Шери взглянула на Париса с легкой тревогой. Что-то в лице спутника настораживало ее.
Неожиданно он схватил ее руку и крепко сжал. Пальцы его были горячими, и жар от мужской ладони заставил девушку вздрогнуть.
– Простите, – выпуская ее руку, попросил Парис. – Я забыл про ваш свод правил. Наверное, вино ударило мне в голову. Не обижайтесь.
– Хорошо, не буду, – пообещала она и осторожно спросила:
– Я кажусь вам скучной? Парис улыбнулся.
– Нет, отчего же скучной. Просто… неразбуженной.
Шери уставилась на него, не понимая, что за чувство переполняет ее сейчас – гнев или возбуждение. Они стояли уже у дверей ее дома. Девушка обвела языком внезапно пересохшие губы и произнесла, с трудом узнавая собственный голос:
– Не хотите ли зайти? Я бы угостила вас кофе… в благодарность за ужин.
Парис, казалось, пришел в замешательство. Потом покачал головой, будто бы нехотя.
– Я не могу. В самом деле сейчас не могу.
– Да, понимаю. Тогда… до свидания. Спасибо за приятный вечер.
Она вставила ключ в замочную скважину, стараясь скрыть от себя самой глубокое разочарование.
– Это вам спасибо за все, Шери. – Парис взял ее руку и поднес к губам. Губы у него были сухие и горячие. – До свидания… Ах да, я едва не забыл мой пиджак. Хотя если вы хотите оставить его на память…
– Нет-нет. Вот. Пожалуйста.
Шери скинула пиджак движением плеч прямо ему на руки. Ей хотелось плакать.
– Доброй ночи.
Перед тем как закрыть за собой дверь, она взглянула через плечо на высокую фигуру, удаляющуюся по темной улице. Ну что же, вздохнула девушка, опуская голову. Да будет так.
Парис шагал быстро, желая, чтобы ходьба помогла ему справиться с собой. Да что же со мной творится? – воззвал он к самому себе. Хотя Малком, похоже, прав: девушка готова вот-вот упасть в мои объятия.
Все, что следовало сделать, – это войти следом за ней в дверь, когда она пригласила. Полная победа минимальными усилиями осталась бы за ним. Победа, к которой Парис и стремился, его шанс спасти дело своей жизни. Почему же он не воспользовался этим шансом?
Неожиданно молодой человек почувствовал страстное желание снова сжать Шери в своих объятиях. Еще раз ощутить вкус нежных губ… Защитить от всего мира…
Наверное, это выпитое вино так сильно подействовало, решил Парис. И бледная худышка из жертвы интриги превратилась в желанную женщину.
Кажется, я назвал ее неразбуженной, вспомнил Парис. Это слово стало ключом к ее тайне.
