– Это кольцо… Где ты взяла его?
– Мне отдала его тетя Бет, – ответил Парис за свою невесту. – Она просила подарить кольцо моей любимой женщине. Что я и сделал.
– Бет не имела права! Она поступила как воровка! – Малком жадно глотнул воздух, словно задыхаясь. – Это кольцо я подарил… моей Маргарет.
– Оно вас и выдало, – мрачно пояснил Норман. – Марджи его носила, когда познакомилась со мной. Я хорошо его помню. Как только увидел кольцо, я сразу догадался, кто стоит за всем этим.
Он взглянул на Малкома с откровенной ненавистью. Затем, усмехнувшись, обратился к Парису:
– Но твой дед обманул тебя, юноша, он ведь всегда обманывает. Для него это обычное дело. Он не даст тебе ни гроша, как, впрочем, и я не позволю тебе больше приближаться к моей внучке. Сегодня же она улетает в Америку со своей матерью.
Парис не отрываясь смотрел на своего деда.
– Маргарет вернула тебе кольцо, когда расторгла помолвку, и ты отдал его своей жене, моей бабушке. Но она никогда не носила его, потому что чувствовала: раньше оно принадлежало другой женщине. Той, которую ты на самом деле любил. А до чувств жены тебе никогда не было дела.
– Мне ни до кого, кроме Маргарет, не было дела, – хрипло подтвердил Малком. Он сделал неверный шаг вперед, протянул высохшую руку к Шери, словно хотел к ней прикоснуться. – Пусть она носит это кольцо, – прошептал старик. – У нее те же глаза. И те же губы… Марджи, о, моя Марджи…
– Нет! – возразил Парис, становясь у него на пути. – Это Шери. Моя Шери, женщина, которую я люблю.
– Как ты смеешь? – взорвался Норман. – После всего зла, что ты причинил ей!
– Я не оправдываю моего поведения, – покачал головой Парис. – Когда я увидел Шери в первый раз, я действовал по наущению деда, и мне смертельно стыдно в этом признаваться. Но потом я следовал только велению собственного сердца.
Он тряхнул непокорными кудрями.
– Да, сначала я согласился на план Малкома, чтобы сохранить галерею. Тогда это было все, что для меня имело значение, дело моей жизни. Но знакомство с Шери многое изменило. Теперь она значит для меня больше, чем все галереи мира, и так будет всегда, даже если она прогонит меня прочь, на что имеет полное право. Но моя жизнь станет пустой без нее.
Он справился с собой и посмотрел в глаза Норману.
– Я пришел сегодня к вам просить руки вашей внучки. И несмотря ни на что, продолжаю надеяться на ваше согласие.
Ему ответил Малком:
– Забудь об этом. Все кончено – для тебя. Ты ничего не получишь от Макдугала, а как только я разберусь с твоей чертовой галереей, тебе придется пойти побираться. Впрочем, можешь устроиться куда- нибудь младшим клерком. На это даже можно содержать жену, если она неприхотлива.
Он снова засмеялся, и смех его напоминал кашель больного.
– Ты еще трижды проклянешь тот день, когда посмел противоречить мне. Вы все пожалеете, слышите?
Старик окинул присутствующих злобным взглядом.
Шери тем временем высвободилась из объятий матери и шагнула к Парису. Теперь они стояли друг против друга, не замечая никого вокруг.
– Ты об этом хотел мне сказать в машине? Парис смотрел ей в глаза с болезненной нежностью.
– Да, милая. Но подумал, что будет правильнее сначала раскрыть секрет твоему деду. Попробовать объяснить. Но здесь я ошибся.
– Почему же ты не рассказал мне раньше? Например, вчера. Или той ночью в Коррингтоне. Ведь ты мог это сделать.
Парис заговорил горячо, словно страшась, что ему не поверят:
– Потому что боялся, как это ни смешно. Боялся потерять тебя. Я… не мог заставить себя рисковать. И вот наказание за мою трусость.
Шери прерывисто вздохнула.
– А все остальное, о чем они говорили, – это правда? Твой дед действительно может отнять у тебя галерею?
Парис протянул руку и вытер слезинку с ее щеки.
– Он может… попробовать. Шери кивнула. Остался только один вопрос, который решал все.
– Ты любишь меня, Парис?
– Шери! – воскликнула Мэри, делая шаг к дочери. – Ты что, не видишь? Этот негодяй снова хочет обмануть тебя! Ему нужны деньги, и он поклянется тебе в чем угодно, чтобы их получить. Не будь слепой! Где твоя женская гордость? – Она почти кричала. – Пойдем отсюда, дочка, поедем со мной в Нью-Йорк. Или давай отправимся на курорт, например на Мальорку, сейчас там бархатный сезон! Ты отдохнешь, опомнишься и забудешь этого человека…
Губы Шери скривились в усмешке.
– Не мешай мне, мама. Прошу тебя. Она смотрела в глаза Парису, не отрываясь.
– Я жду. Ответь же мне.
