нами! Да как у него язык повернулся заявить такое? Не он ли оскорблял и унижал меня своим равнодушием? Открыто говорил, что наше супружество – ловушка, из которой он страстно мечтает выбраться? А как забыть два мучительных года разлуки, в течение которых он ни разу мне не позвонил? Не говоря уже о позоре, на который он меня обрек, предпочтя Синтию?
Глубоко вздохнув, она отчеканила:
– Я даже затрудняюсь точно сказать, что мне больше претит: твое высокомерие или двуличие!
Он дернулся, словно от удара, но ответил бесстрастно:
– Пусть тебя это не беспокоит, Джоанна! Вчера я разговаривал с Генри Фортескью, и мы выработали компромиссное решение нашей проблемы.
Джоанна насторожилась.
– Какое же?
– Я выразил готовность выплачивать тебе содержание, оговоренное в завещании моего отца. Помимо этого я выдам тебе дополнительную сумму, достаточную, чтобы жить безбедно. Все это будет осуществлено, как только ты дашь согласие. – Он помолчал и добавил: – Боюсь, что коттедж «Три клена» я пока не смогу тебе отдать.
– Естественно, – прошептала она, потеряв голос.
– Фортескью в ближайшее время подготовит все необходимые документы, – продолжал Гейбриел. – Как только они будут подписаны тобой, ты станешь свободной женщиной.
– А как же наш развод? – выдохнула Джоанна.
Гейбриел недобро сверкнул глазами.
– Генри займется этим вопросом позже. Ты довольна?
– Ты весьма великодушен.
– Я действую исключительно из стремления поскорее разрубить этот узел!
– Весьма тебе признательна. Надеюсь, мы расстанемся друзьями.
– И кто же из нас лицемер? – прищурился Гейбриел. – Отношения между нами трудно назвать дружескими.
– Ты сердишься? – вскинула брови Джоанна. – Но почему? Ведь каждый из нас получил то, что хотел.
– Гнев – единственное чувство, которое я могу выразить словами в эту минуту, – хрипло ответил Гейбриел. – Все остальные эмоции, обуревающие меня, лучше не тревожить. Иначе они вырвутся из-под контроля.
У Джоанны перехватило дыхание: ей показалось, что обрушились стены и потолок спальни. Гейбриел не сделал ни шагу, но странным образом приблизился настолько, что ей захотелось протянуть руку и коснуться его плеча. Ноздри ее непроизвольно зашевелились, жадно втягивая знакомый аромат его кожи, груди под бархатом халата набухли, а соски затвердели. Ноги Джоанны подкашивались, и где-то в сокровенном ларце ее женского естества вспыхнуло всепоглощающее пламя, быстро разгорающееся под взглядом золотистых глаз Гейбриела.
Он гипнотизировал ее взглядом, словно дикая кошка, готовая подмять под себя жертву.
Джоанна могла бы повернуться к нему спиной и убежать, но ее остановила проснувшаяся страсть. Инстинкт подсказывал ей, что и Гейбриела в данный момент снедает вожделение.
Низким голосом она попросила:
– Расскажи мне о своих эмоциях!
– Они могут тебе не понравиться.
– Рискни, – настаивала Джоанна.
– Позволь мне сперва спросить, как, по-твоему, надлежит расценивать любопытство? Это обычная человеческая слабость или смертный грех? – Его глаза лукаво блеснули. – Мне чертовски интересно, надето ли что-нибудь под этим зеленым халатом.
– Ровным счетом ничего!
– Ага! – воскликнул он. – А теперь скажи, сколько потребуется времени, чтобы расстегнуть эти миленькие пуговички?
– Понятия не имею! – сказала она, расстегивая верхнюю пуговицу. – Ты хочешь проверить это с помощью секундомера?
– Нет, но мне интересно, насколько ты проворна! – едва не расхохотался Гейбриел.
Джоанна не стала спешить, и с удовлетворением наблюдала, как с каждой следующей расстегнутой пуговицей густеет румянец на смуглых скулах мужа.
Когда халат распахнулся, Гейбриел не сдержал судорожного вздоха. Впервые Джоанна обнажалась перед ним, и от этого захватывающего действа все поплыло у него перед глазами. Сбросив халат, она застыла в оцепенении.
Гейбриел шагнул к ней и, упав на колени, впился губами в повлажневший нежный низ ее живота. Джоанна застонала.
– О Боже! – глухо воскликнул он. – Знаешь ли ты, как ты прекрасна?!
Он взял ее за руки и потянул к себе, приглашая опуститься на колени. Она не сопротивлялась, и мгновение спустя с жадностью отвечала на его жаркий поцелуй. Руки Гейбриела тем временем ласкали ее спину и ягодицы, наполняя тело сладостным томлением. Он сжал ладонями груди Джоанны и принялся
