— Если ты хочешь спать, — он положил пеньюар рядом с ней на кровать, — то лучше надень это.
— Чтобы спать в нем?
— Нет, чтобы вернуться к себе в спальню.
Стефания тревожно взглянула на него.
— Ты… не хочешь, чтобы я оставалась? Гарри холодно улыбнулся.
— Полагаю, я и без того переусердствовал. Кроме того, принесение девственности в жертву — ритуал не в моем вкусе. — Он хладнокровно помог ей завязать ленточки пеньюара. — Думаю, что утром тебе лучше уехать из Корнуэлл-Хауса.
Она села на кровати, изумленно глядя на него.
— Но… но, Гарри… — Голос у нее задрожал и сорвался.
— Ты боишься, что я не заплачу, как мы договаривались?
Нет, растерянно подумала она, мне это даже в голову не пришло. Я имела в виду совсем иное…
— Разумеется, — сказала она вслух, вздернув подбородок. — А чего же еще?
— Что ж, не беспокойся, дорогая, — небрежно бросил он. — Ты получишь свои деньги.
Если бы он ударил ее по лицу, то все равно не смог бы причинить больше боли и оскорбить сильнее. Она ожидала поддержки, а вместо этого… В голове у нее мелькнуло: Армандо вообще не желал меня, а теперь отвергает и Гарри. Стефания вдруг ощутила пустоту внутри. Ей показалось, что она умерла. Господи, судорожно спросила она себя, что со мной происходит?
Но времени для раздумий не оставалось, потому что, если она хотела сохранить хоть каплю гордости, то должна была немедленно покинуть эту комнату — прежде чем сорвется, заговорит, начнет умолять о снисхождении или сделает еще что-то, о чем пожалеет куда сильнее, — например, заревет, как ребенок. Он представления не имеет о том, что я сейчас чувствую, подумала она. И никогда не должен узнать об этом.
Собрав остатки мужества, Стефания изобразила на лице улыбку, встала и расправила плечи.
— Спасибо, — сказала она. — По крайней мере, это придаст всему произошедшему хоть какой-то смысл. — И вышла из комнаты, не обернувшись.
Стефания медленно вошла в спальню и, едва закрыв дверь, обессиленно привалилась к ней спиной. Сердце стучало так, будто она только что пробежала марафонскую дистанцию.
Она могла подыскать для всего, что с ней творится, единственное объяснение: ты, Стеффи, немного не в своем уме из-за безумного напряжения последних недель. Но можно было сколько угодно рассуждать, находить массу поводов и причин, а правда состояла в том, что она сегодня вечером пошла к Гарри, потому, что хотела его. И не только физически. Ее душа и сознание были пленены им. И помешать этому не смогла даже та незаживающая рана, которую он нанес ей в детстве.
До сих пор не имела сил вспомнить тот детский кошмар целиком, во всех деталях, от начала до конца — не желала анализировать боль, которую он когда-то причинил ей. Сегодня — вспомнила. Но, несмотря на все воспоминания, заставлявшие ненавидеть его, она пришла к нему и предложила себя.
И все для того, чтобы ее, в конечном счете, отослали прочь. Это было проявлением беспредельной жестокости и не шло ни в какое сравнение с тем, что Гарри вытворял раньше.
Бесполезно было напоминать себе, что теперь она может свободно уйти, что, по большому счету, она одержала верх. Ведь если это и победа, то она оказалась горше любого поражения. Стефания сорвала с себя пеньюар, смяла его в комок и швырнула в шкаф — она не желала когда-либо снова видеть его. Завтра ему предстояло исчезнуть в огне печки для сжигания мусора.
Собственное тело показалось ей чужим. Она все еще ощущала запах его кожи и теперь, закрывая глаза, видела перед собой Гарри — всего, как он есть. Она и без того слишком долго позволяла прошлому идти за нею по следам. Теперь к этому прибавились другие воспоминания — прикосновение его рук, жар его губ, неудержимое ответное томление ее собственного тела.
Стефания вдруг поняла, что никогда прежде не представляла, что можно так сильно желать кого- либо. И уверять себя, будто она имеет дело с заурядным сексуальным похождением, было самообманом.
Гарри всегда оставался частью ее жизни — сначала другом, потом — врагом, а с сегодняшнего дня — любовником. Казалось, каждый момент жизни готовил ее к близости с ним, вел к нему. И вот все кончено!
Она стояла под душем, с яростью растирая себя губкой. Потом досуха вытерлась, завернулась в старый желтый халат. Спряталась в кокон, с усмешкой подумала она.
Чувствуя себя слишком возбужденной, чтобы идти в постель, Стефания свернулась калачиком в кресле. Надо было собраться с мыслями, остыть, набросать для себя хоть какое-то подобие плана действий.
Для начала она напомнила себе, что о будущем может не беспокоиться. У нее есть дом. Бизнес ее теперь в безопасности, и она — вновь созидатель своего собственного успеха. А именно успех должен опять стать ее главной целью.
Но за все это ей пришлось заплатить мучительную цену. А раз так, следовало решить, каким образом она вернет себе душевный покой в ситуации, когда рядом с ней живет Гарри.
Чисто технически она вполне могла отказаться от визитов в Корнуэлл-Хаус. Хотя он и стоял на главной дороге, были другие подъездные пути к поселку, которыми вполне можно было пользоваться, например, по выходным, когда Гарри намеревался быть здесь.
Проблема состояла в другом: ей надлежало вычеркнуть Гарри из своей жизни — его и все, что произошло с ней под этой крышей. Она не могла позволить, чтобы прошлое распоряжалось ею, иначе остаток дней ей предстояло провести под аккомпанемент мыслей о том, «как все могло бы быть». Такая перспектива казалась непереносимой.
— Непереносимо! — повторила она, только сейчас осознав, что говорит вслух и в ее голосе звенит нота глубочайшего отчаяния.
Стефания впала в забытье ближе к рассвету и проснулась озябшая и измученная. За окном лил дождь. Господи! — подумала она, увидев на часах время — начало одиннадцатого. Лихорадочно надела черную юбку до колен и черную же блузку с длинными рукавами и сбежала по лестнице.
— Прошу прощения за опоздание, — воскликнула она, столкнувшись в холле с миссис Стюарт.
— Мистер Блейк предупредил, что вы сегодня будете спать дольше обычного, — ответила та, не спуская с бледного лица Стефании пытливых глаз. — Что мне подать вам на завтрак?
— Я не голодна. Будьте добры, кофе и… все. — Поколебавшись, она спросила: — А где мистер Блейк?
— Он ушел из дому чуть свет, мадам. И не сказал, когда вернется. — В голосе экономки мелькнуло неодобрение. — Я принесу кофе в столовую.
Разумеется, вместе с кофе Стефании пришлось обреченно съесть яичницу и пару тостов — это было легче, чем пытаться спорить с заботливой домоправительницей. Закончив завтрак, Стефания поднялась из-за стола и подошла к окну, отрешенно глядя на струи дождя.
— До чего ж унылый день, — сказала миссис Стюарт, прибирая со стола. — Надеюсь, к следующим выходным погода улучшится и не доставит никаких неприятностей гостям мистера Блейка.
— А разве он ждет гостей? — изумленно спросила Стефания, оборачиваясь.
— О да, мадам. Насколько я поняла, партнеры по бизнесу. Встреча была запланирована довольно давно. Когда, мистер Блейк даст вам окончательный список приглашенных, мы сможем подумать о меню и о том, кому какую спальню предоставить. — Обрадованная такой перспективой, экономка на мгновение закатила глаза и удалилась.
Вообще-то, подумала Стефания, мне следовало предупредить ее, что меня здесь не будет. А впрочем,
