Внезапно мне захотелось поделиться своими чувствами с мамой. Но слова не могли передать того, что творилось у меня в душе. Не могла же я сказать:
«Я чувствую себя более живой, чем чувствовала все эти годы». Тем не менее это было правдой. Наконец-то сонную заводь моей жизни возмутило действительно значительное событие. Вместо того чтобы ковыряться в подробностях громких убийств, произошедших давным-давно, жить давно погасшими страстями, от которых остались лишь пожелтевшие газетные страницы, я сама стала действующим лицом кровавой драмы. Вышла на сцену, оказавшись в средоточии неведомых сил: злобы, зависти, отчаяния. Но, пожалуй, попытайся я объяснить это маме, она сочла бы меня сумасшедшей.
— Не такая уж я тонкая натура, чтобы впасть в депрессию при виде трупа, — произнесла я нарочито бодрым голосом. — К тому же полиции в любое время могут понадобиться мои показания. Так что мне лучше оставаться дома.
— Хорошо, Аврора. Если тебе вдруг станет не по себе, сразу звони. И помни, что я всегда рада тебя видеть.
Повесив трубку, я ощутила внезапный прилив энергии. Огляделась по сторонам и решила, что энергию эту стоит направить на благое дело. А именно на приведение в порядок своей скромной обители. Я вымыла посуду, расставила вещи по местам, потом вихрем взлетела наверх, застелила постель, убрала одежду в шкаф и повесила в ванной новый рулон туалетной бумаги. В спальне для гостей, которую я практически не использовала, царила безукоризненная чистота. Я вновь метнулась к шкафу, собрала в охапку все вещи, требующие стирки, и загрузила их в стиральную машину.
Когда я вновь взглянула на часы, они показывали без пятнадцати девять. До визита Артура Смита осталось всего ничего. Я поднялась наверх, чтобы навести красоту. Косметикой я пользуюсь весьма умеренно и могу сделать нехитрый макияж, почти не заглядывая в зеркало. На этот раз я изменила своей привычке и, усевшись перед зеркалом, принялась придирчиво изучать собственное отражение. Увы, пока что моя невзрачная наружность не претерпела ровным счетом никаких перемен. Лицо оставалось бледным и широкоскулым, короткий и довольно толстый нос служил идеальной опорой для очков, а глаза, спрятанные за этими самыми очками, по-прежнему были круглыми и карими. Волосы густой блестящей волной падали мне на плечи и закрывали половину спины. Впервые в жизни я оставила их распущенными. Я понимала, что ходить такой лахудрой страшно неудобно: волосы будут лезть мне в рот, цепляться за дужки очков и за все окружающие предметы. Но мне было наплевать! Услыхав, что в переднюю дверь позвонили, я побежала вниз. Почти все мои немногочисленные гости предпочитают пользоваться задней дверью, но Артур Смит оказался исключением. Машину он оставил на улице, не на парковке за домом. Вид у него был усталый, несмотря на отглаженный костюм, свежевыбритые щеки и еще влажные после душа волосы.
— Как вы, очухались после вчерашнего? — первым делом спросил он.
— Более или менее, — кивнула я. — Заходите.
Оказавшись в доме, Артур огляделся вокруг, самым откровенным образом изучая остановку, и направился в гостиную.
— Хорошо у вас здесь, — заметил он.
Судя по восхищенному выражению его лица, это был не дежурный комплимент. Впрочем, моя гостиная и в самом деле заслуживает похвал. Окна просторной солнечной комнаты выходят во внутренний двор, где уже распустились розы. Кирпичные стены, не оклеенные обоями, и обилие книг сразу позволяют понять, что здесь обитает интеллектуалка. Я указала Артуру на мягкое кожаное кресло и светским тоном осведомилась, не желает ли он выпить кофе.
— Да, если можно, черный, без молока и без сахара, — не стал ломаться Артур. — Я всю ночь провел на ногах.
Когда я, изогнувшись со всем доступным мне изяществом, опускала поднос на низкий столик, взгляд Артура, устремленный отнюдь не на дымящиеся чашки, заставил меня слегка смутиться. Честно говоря, я едва не залилась румянцем.
Я уселась напротив гостя, выбрав свое любимое кресло, достаточно широкое для того, чтобы при желании свернуться в нем калачиком. Разумеется, на этот раз ноги мои стояли на полу.
Артур отхлебнул кофе, заверил меня в превосходных качествах напитка и, не тратя больше времени на любезности, перешел к делу.
— Вы были правы, Ро, к телу прикасались уже после того, как наступила смерть, — без обиняков сообщил он. — По всей вероятности, для того, чтобы придать ему положение, в котором вы его обнаружили. Убита она была там, в кухне. Пока что Джек Бернс никак не хочет верить, что это не просто убийство, а точная копия дела Уоллисов. Считает, все это наши с вами выдумки. Но ничего, я сумею его переубедить. Факты — штука упрямая, против них не попрешь. Вести расследование поручено Джеку. Я буду работать под его началом, хотя моя специализация — ограбления. Но я хорошо знал и убитую, и свидетелей, так что без моей помощи не обойтись.
На языке у меня вертелось несколько вопросов, однако я решила, что озвучить их будет невежливо. Это все равно что на вечеринке зажать в угол доктора и начать его расспрашивать, симптомами какой болезни являются нерегулярный стул и железный привкус во рту.
— Слушайте, а почему этот ваш Джек Бернс такой упертый? — спросила я, промолчав о том, что волновало меня больше всего. — Почему он отрицает очевидное? Может, он просто хочет показать вам, что он самый умный?
— Да нет, вряд ли, — покачал головой Артур. — Джеку наплевать, кем его считают окружающие умным или полным кретином. Для полицейского это большое преимущество. Ему наплевать даже на то, как относится к нему начальство. Его заботит одно: раскрыть дело как можно быстрее и наказать виновных. Ради этого он готов разбиться в лепешку. Действовать любыми средствами и не думать о том, нравится это кому-нибудь или нет.
Психологический портрет, нарисованный Артуром, показался мне устрашающим.
— Надеюсь, вы способны найти с ним общий язык, — пролепетала я. — И знаете, как на него воздействовать.
Артур утвердительно кивнул.
— Расскажите мне все, что вам известно о деле Уоллисов, — перешел он к предмету, который привел его в мой дом.
— Я подняла кучу материалов, связанных с этим делом, ведь прошлым вечером я собиралась делать о нем доклад. И мне кажется, тот, кто убил Мэми, сделал это именно из-за моего доклада, то есть я хотела сказать, что он специально выбрал вечер, когда мы должны были обсуждать дело Уоллисов.
Глядя в сосредоточенное лицо Артура, я мысленно порадовалась тому, что титанические усилия, потраченные на изучение дела Уоллисов, не пропали втуне. Мне все-таки выпала возможность сделать доклад, который я так тщательно готовила. Пусть моя аудитория состояла из одного единственного слушателя, мой доклад мог оказать ему реальную профессиональную помощь.
— По заверениям некоторых маститых газетных репортеров, это убийство относится к числу самых загадочных дел, которые когда-либо рассматривал английский суд, — с воодушевлением зачастила я. — Обвиняемый, Уильям Герберт Уоллис, жил в Ливерпуле и служил страховым агентом. — Тут я многозначительно подняла палец. — Он и его жена состояли в браке много лет, но не имели детей. — Я подняла второй палец. — К моменту совершения убийства оба супруга уже достигли среднего возраста. Денег у них было немного, но они вели образ жизни, свойственный интеллектуалам. По вечерам они нередко играли фортепианные дуэты. К развлечениям не питали особой склонности. Круг общения у них был довольно узкий. По словам всех, кто их знал, они никогда не ссорились. — Я сделала паузу, чтобы перевести дух, и заговорила вновь: — В обязанности Уоллиса входил сбор страховых платежей от клиентов компании. Всю неделю он приносил собранные деньги домой и складывал в сейф, а утром по средам доставлял их в контору. Так у него было заведено. Да, забыла сказать, Уоллис играл не только на фортепиано, но и в шахматы. Как раз в это время местный шахматный клуб проводил турнир, в котором Уоллис принимал участие. На стене в клубе висела большая таблица с именами участников и результатами игр. Каждый, кто туда входил, не мог ее не увидеть. — Я вскинула брови, подчеркивая важность этой детали. Артур понимающе кивнул. — Да, вот еще. Дома у Уоллисов не было телефона. В понедельник в клуб позвонили и, когда один из членов поднял трубку, попросили передать сообщение для мистера Уоллиса. Звонивший назвал себя Квалтрофом. Он сказал, что хочет заключить страховой договор на имя своей дочери. И
